Приветливая улыбка доброго друга. Почему все, кто хочет тебя использовать, улыбаются одинаково? Поппею Августу и подземному королю впору смотреться друг в друга — как в зеркало.
— Взамен? — Сдержать усталость в голосе уже не получается. Или надоело.
Кроме самой «свободы» нужно еще знать, что с ней делать. Квиринское гражданство избавит эвитанцев от роли дичи, на которую объявлена охота. А куда они денутся в случае побега? Который опять же — нужно еще осуществить.
Сантэя — второстепенный порт. Во всей гавани — ни единого крупного корабля. Чтобы разместить триста человек, придется нанять четыре таких корыта — не меньше. Это если убрать с палубы команду и заменить своими людьми.
Еще нужно найти четырех капитанов, готовых оказаться вне закона до конца своих дней. Потому как и сам Тенмар, и все его люди — вояки сухопутные.
А если посуху? До ближайшей границы, мидантийской, дней десять верхом — самое меньшее. Это если менять лошадей. Но почтовый голубь — быстрее самого лучшего коня. А значит — перекрыть беглецам дорогу не успеет лишь ленивый. Квиринско-мидантийское пограничье охраняют четыре легиона. Нескольким сотням эвитанцев не одолеть тысячи легионеров. Там ведь служат не только что взявшие оружие сопляки, а ветераны.
Даже, допустим, удастся проскочить пол-Квирины, каким-то чудом разгромить пограничные войска. Куда дальше? В Аравинт — к Кармэн и Грегори? Самый верный путь подставить аравинтского короля — родственника Кармэн — под удар сразу двух держав. Эвитана и Квирины. Любая из них легко разгромит слабый Аравинт и в одиночку. А Квирина за столь дерзкий побег очень обидится.
И что тогда ждет Кармэн, ее детей, Грегори, остальных?
— Где же ваш авантюризм? — улыбнулся «король» воров и мошенников. — Ваша дерзость, отвага?
Зарыты в общей могиле с братом. И с другими.
— Вас ведь называют Отважным? Кто не рискует — не пьет вино победы.
Вино победы ему не пить в любом случае. И однажды подполковник Анри Тенмар уже завел своих людей туда-не-знаю-куда. Платой за ошибку стали полтора года ежедневного ожидания казни. Для всех, кто еще не успел умереть.
Тринадцать вытащенных из петли, один зубами перегрыз себе вены. Еле успели спасти…
— Вино победы пьют маршалы и генералы — если им повезет, — усмехнулся Анри. — А умирают за нее солдаты.
— И поэтому вы не хотите побеждать?
— И поэтому я хочу знать, какова цена.
— Вы узнаете ее, Анри. — Король Призрачного Двора отставил кубок изысканным жестом бывшего аристократа. Может, в этом и не врет? — Это — не ваша жизнь. И не жизнь ваших подчиненных. Вы дадите мне знак через вашу банджаронскую знакомую. Когда будете готовы платить. И тогда я назову цену.
Разумно. Посвящать в планы можно лишь того, кто согласится обязательно. Учитывая, что речь пойдет не о десятке карлиоров в долг. Отказавшегося — убивают. Или не посвящают.
Разумно. Было бы — если б силуэт Призрачного короля вдруг не дрогнул. Пусть лишь на миг — но Анри отчетливо увидел серую стену. Сквозь собеседника.
Призрачный Двор. Дошутились с названием, господа сброд.
Значит, гладиатор и дворянин?
Силуэт уже обрел прежнюю ясность. И о том, что всё это не померещилось, напоминает лишь усмешка в уголках губ.
Что ж, может, когда-то он и был пленным гладиатором. При жизни.
— До встречи, Анри, — «король» протянул руку. Крепкую, теплую, человеческую.
А тени — нет. Впрочем, это не заметно на фоне теней настенного оружия и плащей на полу. Почти.
Рауль не понял ничего и ничего не увидел. Тенмар тоже предпочел бы забыть. Он много чего предпочел бы, только не имеет права.
Кое-что лучше не допускать в рассудок. И уж, тем более, не помнить — если не хочешь сойти с ума. Анри бы и не допустил — если б на кону была только его жизнь.
Кем бы и чем бы ни был Призрачный король — он может быть полезен. Или очень опасен. Или и то, и другое сразу.
Но теперь стоит отмерить еще сотню раз, прежде чем вступать с ним в какой бы то ни было сговор.
Глава третья
Сегодня придется забыть о «мать не затеняет дочь». Да и Арабеллы рядом нет — носится по окрестностям со стайкой сверстников. И напрочь забыла о статусе знатной дамы.
Можно заставить носить корсет, запретить лазать по деревьям. Но зачем? Всё придет само — вкус к красивым платьям и драгоценностям, кокетство, желание очаровывать и пленять. Уже приходит. А дело Кармэн как матери — слегка подсказать и поправить, а не принуждать.
Зато ей самой сегодня придется затмить всё, что затмевается. То есть — поголовно всех дам при дядюшкином дворе. Едва она там появится. Еще одна причина редкости приглашений в Дамарру. Пока еще. А там — подрастет Арабелла. Ей почти четырнадцать — будет в следующем месяце. Недолго осталось. Трепещите, унылые курицы!
Сегодня Кармэн наряжали камеристки. Хоть и очень рвалась Александра. Но нынешним солнечным утром герцогине Вальданэ не до сонетов. И не до виконта Тервилля. Всё — потом. А разумный совет Алексе даст и сестра.
— Мама, ты — красавица! — восторженно заорал Виктор, едва она выступила за порог комнаты.
Еще бы! Вишневый бархат шел Кармэн всегда. Как и «илладийская кифара». Особенно хороши гребни!
Грегори тоже застыл — портретом руки Алиэ Готта. Зря. Ох, устроила Кармэн дочери мидантийскую услугу! Ну да что уж тут поделаешь? Потом исправим.
Во дворе Гор с Виктором вскочили в сёдла, А вот племянницу короля Георга ждет карета.
Выбирай, дорогая: либо скачка наперегонки с ветром, либо — роскошное платье и «илладийская кифара». Всё сразу получил только некий легендарный царь. И зарезался с тоски уже на следующий день. Дурак! Попросил бы еще что. Фантазии не хватило? Попросил бы не себе.
Уже за воротами в окне мелькнул всадник на золотистом аравинтце. Скачет навстречу.
Тревожиться не о чем — на свидание с Александрой торопится виконт Витольд Тервилль. Со своей самой прекрасной на свете Александрой. Рядом с кем он не заметит ни Арабеллу, ни Эстелу, ни Элгэ, ни саму Кармэн. В вишневом бархате и с «илладийской кифарой».
Расхохотавшись во всё горло, вдовствующая герцогиня откинулась на бархатную спинку сиденья. Настроение улучшилось вмиг. Есть вещи и люди, что исправляют его всегда. Одним фактом своего существования.
Тридцать лет назад правящий король Аравинта бросил в Эвитане на произвол судьбы дочь и внучку, даже не попытавшись их вернуть. Если б не Арно Ильдани, Кармэн Ларнуа никогда не стала бы герцогиней Вальданэ. Стала бы в лучшем случае монашкой. В худшем… об этом лучше не думать даже сейчас.
Или думать. Чтобы помнить.
Мог ли тогда что-то сделать наследный принц Георг? Ему было за двадцать. Кармэн к таким годам уже стала матерью двоих детей.
Мог ли Георг повлиять на отца, уговорить, смягчить? Кармелита допускала, что нет. Покойный король Франциск был крутого нрава.
Зато после ее свадьбы с Алексисом, тогда еще графом Вальданэ, одним из первых поздравлений прилетело дедово. Кармэн не ответила, да и Алексис не затруднился.
Гербовая бумага с печатью правящего родственничка полетела в одну урну с посланиями от знатных семейств Мидантии. Тех, что в свое время палец о палец не ударили, чтобы спасти Зордесов. Зато скопом кинулись поздравлять Алексиса с титулом эвитанского графа. А через семь лет после их свадьбы — еще и с герцогским, за победу при Кориннэ. Проглотив, что на предыдущее ответа не получили. Никто из них.
После смерти отца новый король Аравинта пригласил сестру к себе, и Анна Ларнуа приглашение приняла. Жить с дочерью она не пожелала, а Кармэн и не настаивала. Мать она в юности презирала… Может — зря, но теперь уж ничего не изменить. Герцогиня Анна Ларнуа умерла девять лет назад.
Все семь лет жизни в Аравинте мать регулярно писала дочери. Примерно раз в месяц. И почти так же часто слал послания король Георг. Ничего не значащие родственные фразы. Вежливые вопросы — о здоровье Кармэн, Алексиса, детей.