— Вступить в переговоры с Квириной. Подтвердить союзные отношения… и лояльность.
— Они потребуют выдачи Грегори Эвитану.
— Выдадим.
Кармелита молчала целый миг. Арно сейчас вправе ее проклясть. Арно, которому она обязана всем! Но на другой чаше весов — ее собственные дети!
— Нет! — резко ответила племянница дяди Арно.
Король Георг согласно склонил голову. И точно так же он поступил бы, ответь она по-другому.
Сыну Франциска Железного не решиться на такое самому. Как он не смел в свое время возражать отцу. Что ж — одну тайну короля Георга Кармэн раскрыла. И этот секрет — скорей хорош, чем плох.
Вдовствующая герцогиня перевела дух. Если повести себя умно — дядя не сможет предать никого. Даже если это будет со всех сторон правильно. Исходя из интересов аравинтской политики.
— Есть еще один выход.
— Кого еще кому выдать?
Да Кармэн сейчас расхохочется! Громко, зло, язвительно. Безумно. И несправедливо — по отношению к родственнику, оказавшемуся не подонком.
Нестерпимо тянет залпом осушить бокал крепкого вина. Желательно — с виноградников Марэ!
Но его здесь нет. Да и не в присутствии же дяди.
— Арабеллу… замуж! — поспешно добавил он, увидев выражение ее лица.
— За очередного квиринского императора или за старика-базилевса? — Кармэн тянет время, как сам дядя перед мидантийским послом.
Потому что знает ответ.
— За юного Константина — сына Иоанна Кантизина.
— Нет.
И двоюродный дед Арабеллы должен понимать, почему. Дело даже не в чувствах девочки. Базилевс, может, действительно тогда оставит их в покое. Ограничится подсылом наемных убийц.
Возможно, Виктору удастся избежать их удара. Только возможно. Но Арабелла проживет ровно столько, сколько Константин Кантизин. Ни днем дольше. До смерти старого паука Иоанна.
И это не спасет ни Грегори, ни Виктора. Крысенышу Карлу в Эвитане еще жить да жить. Живой сын Арно Ильдани всегда будет ему костью в горле. А новый узурпатор Мидантийского престола тем более постарается избавиться от потомка законного правителя…
Во дворе сейчас бьют фонтаны. Среди солнечных лучей. Если отойти подальше — можно увидеть радугу…
А если сейчас не найти решения — радугами они все будут любоваться в светлом Ирие. Весьма скоро. Если грешницу вроде Кармэн не определят в совсем другое место.
— Арабелла не выйдет замуж ни за квиринскую, ни за мидантийскую марионетку. Я хочу, чтобы она прожила дольше меня.
— Но за юного Грегори ей тоже выходить нельзя.
— Почему?
Дядя и не надеялся на согласие. Хорошо это или плохо? Всё ли он племяннице сказал?
— Потому, моя дорогая Кармэн, что тем самым их дети будут обречены на участь твоих. Ты и Алексис вступили в брак, не думая, что делаете своих детей вечной угрозой сразу двум престолам. Союз Грегори и Арабеллы эту угрозу лишь усилит.
Так что теперь — совсем не жить? Запереть дочь в женский монастырь, сына и Грегори — в мужской?
Переживете! Уж здесь-то Кармэн с дядей советоваться не станет! Арабелла выйдет замуж только по любви. Хватит того, что ее мать чуть не приговорили к пожизненному монастырскому заточению. Собственные родители.
— Белла — слишком юна для замужества. Там посмотрим.
— Этого будет мало, Кармэн. Нужно дать согласие. Не смотри на меня так. Сейчас мы объявим о помолвке. И назначим свадьбу через три года. Когда Арабелле исполнится семнадцать. До тех пор она будет жить при матери. Кармелита, у нас нет выбора! Иоанн столько не протянет. Может, за это время Квирина уже даст отпор Эвитану? Да и Всеслав — не вечен.
Ого! Кармэн по-новому взглянула на коронованного родственника. Тридцатилетний Всеслав, конечно, не вечен. Но чтобы «не вечность» случилась пораньше — ее придется приблизить. Дядя Георг готов?
— Я уговорю Арабеллу. Но свадьбы не будет. Даже если Иоанн Кантизин проживет вместо трех лет три с половиной.
Будем уговаривать Арабеллу. И проще сначала потренироваться на любимой кошке Жанетт. Объяснить, что отныне надо лаять, а не мяукать.
А еще будем молиться, чтобы Мидантию устроил ответ дяди. Стареющий вдовый правитель не может отдать единственного родственника, способного сменить его на престоле.
Будем надеяться, этого достаточно. Потому как дядины варианты спасения двоих детей принесением в жертву третьего Кармэн отвергла. А своих не предложила, ибо их — нет.
Глава четвертая
Старый негодяй слово сдержал. Отныне за выезжающей на прогулку Ирией тащилось надоедливым хвостом аж три грума. Не иначе — сбегая из монастыря, она сменила одну тюрьму на другую. Потеплей и попросторней.
Что ж — здесь, кроме прочего, лучше кормят, выводят под конвоем погулять. И не грозят смертной казнью. Ах да, самое главное — читать разрешают. Вволю.
Вот только к Клоду в таверну ехать в нынешней компании не стоит. Совсем.
Да, еще плюс — племянница через неделю после поездки в Большие Дубы была признана здоровой. И ей вернули Снежинку. Очевидно, Ральф Тенмар решил, что уж три-то здоровых мужика всяко успеют поймать даже самую томную и бестолковую девицу. Если «диковатая помесь» вдруг все-таки взбрыкнет.
А ждать и терпеть — задача трудная. Ирия дала себе срок до Воцарения Зимы. Потом будет поздно.
Если старик не ослабит бдительность… Вообще-то бежать разумнее не сейчас, а в середине весны. Но тогда Эйда проведет в монастыре всю зиму. В северном аббатстве, в выстывшей за века каменной ловушке!
О сестре Ирия думала всё время. На прогулках верхом. В конюшне со Снежинкой. За книгой и новой, застрявшей еще на первых станицах рукописью. За ратной доской с Катрин, проигрывавшей гостье всегда.
Померяться силами с герцогом — куда заманчивее. Но он ее в противники не звал. А жаль — старик Тенмар слывет блестящим игроком.
Думала… А толку-то — если ничего не делала?
Снежинка — единственный друг, с которым можно не скрывать ничего. Прижаться лицом к белоснежной гриве. Беззвучно шептать в теплое ухо… И смотреть в умные, всё понимающие глаза.
Жаль, что лошади не умеют говорить. Но если б научились — Ирия лишилась бы и этого собеседника.
Идея с портретом провалилась еще на стадии обговаривания с Катрин. При первом же намеке, что «Ирэн Вегрэ» не рисовали с раннего детства, герцогиня с кроткой улыбкой заметила, что когда-нибудь (через год или два — точно) замок вновь навестит великий Алиэ Готта. Он — единственный, кому герцог разрешает «малевать» свою семью.
От тоскливых мыслей отвлекают только книги. Да и то не всегда. Ирия еще раз перечитала «Легенду о прекрасной Инвэльд из Лингарда». Чтобы сравнить с «Преданием о юной деве Иниэльде из Лиара». Найденным через три дня после разговора со старым герцогом.
У кроткой и благочестивой красавицы Иниэльды рано погибли родители. Воспитывалась она на руках троих братьев. Особенно старшего — короля Лиара.
Когда дева подросла, братья (опять же!) занялись поиском женихов. После долгих испытаний и подвигов в честь юной красавицы, избранный братьями и самой прекрасной девой счастливец получил ее руку и сердце. И увез супругу в свое далекое королевство.
Никакой лиарский трон в придачу к невесте не прилагался. И королевой в обход старших братьев она не стала. Всё верно и правильно.
Если считать Инвэльд и Иниэльду одной героиней, реально существовавшей несколько веков назад, а Лиар — Лингардом, то «Предание» — исправленный вариант «Легенды». Приглаженный и загнанный в рамки канонов. Будто неумелая, но талантливая поэма юного барда угодила в лапы известного виршеплета. Набившего на бумагомарании руку, но так и оставшегося бездарем. Вот и превратил чужой шедевр в венок скучных сонетов.
Или это «Легенда» — сказочный вариант «Предания»? Иначе почему Лиар стал «Лингардом»?