Тишина наступила внезапно, на самой напряжённой, свистящей ноте. Только песок скрипел под ещё двумя парами подошв, но на подоспевшую охрану Мэл даже не покосилась. Как за нить, что держит на краю боли, цеплялась взглядом за зрачки окружённых темнотой глаз. К губам вместо ответа приклеилась презрительная гримаса, да так и застыла, отзываясь онемением в затылке. От наплыва чужих эмоций голова шла кругом. Цепные псы «босса» явно ждали: Монтенегро сейчас покажет «строптивой сучке» такое, что мало не покажется. Но Ваас вдруг оглядел действующих лиц, усмехнулся криво, поскрёб ногтями щетину на черепе и полез в небольшой подсумок на ремне. Уже через пару мгновений выдохнул приторный дурманный дым, вслушался в дальний стрёкот лодочного мотора. Затянулся снова, потом проворчал с деловитой досадой:
– Акулы, говоришь, сожрали? Убытки, блядь.
Глава 15
— …если жарко и душно – это пиздец. Это, зелёные мои братцы, конкретный сбой в системе жизнеобеспечения. Холод – не так страшно. Быстрее отмучаетесь. А вот жара… – Динамики искажают голос, до тошноты звонкий и бодрый, придавая ему неживую, металлическую дрожь. Звук рикошетом отлетает от стен, полированных и гладких до невозможности уцепиться за что-то при падении. Впрочем, чтобы упасть, нужно сначала встать, но никто не пытается. Вот уже пятнадцать отмеренных алым индикатором минут – цифры плывут перед глазами, угловатые очертания размываются. Курсанты сгрудились на полу, кто лёжа, кто сидя, подпирая стены и друг друга. Без движения, чтобы не тратить кислород.
— Ну и сволочь… — шепчет курсант Ричард Рейд, еле качнув рыжей головой в сторону экрана на полстены, откуда по тренировочному модулю, как бильярдные шары по столу, разлетаются отрывистые слова инструктора:
— Да, салаги, сбой систем жизнеобеспечения – это вам не… – Остаток фразы съедается вибрацией пополам с визгом. Парни и девчонки вяло шевелятся на полу, как снулые рыбы в песке. Кто-то пытается зажать уши, но что толку, если визжит прямо в черепе? У кого-то слабо, кому-то повезло меньше — Рич вон утирает над верхней губой струйку тёмной крови…
– Сбой систем… — Мэл шевельнула губами, на которых застыл кровяной привкус. Рассеяно провела под носом рукой, тупо уставилась на кончики пальцев — зачем? Ах да, кровь… на пальцах её не оказалось, значит, сосуды пока целы. А душный воздух всё вибрировал без слов, и хотелось опереться спиной о нагретую стену.
– Всё… хорошо? – спросили откуда-то сбоку почти бесцветным тоном. Только на слове «хорошо» немного запнулись. Будто о тело споткнулись, лежащее ничком на гладком полу в консервной банке десять на десять метров. Кто-то из ребят потерял-таки сознание, ровно за две секунды до открытия ловушки. Мэл помнила, как, едва заглотив невероятно свежего воздуха, пыталась перелезть через своего сокурсника, чтобы добраться до люка и позвать медиков, которые что-то не спешили к провалившему экзамен. Сбой систем…
Серые, в отблесках экранов и индикаторов стены и пол рассыпались, уступив место солнечному свету, что отпечатывал тени от листвы на вытоптанной почве. Отпечатки складывались вводящими в транс узорами, но Мэл смотрела на них всего миг, а потом поймала себя на поисках того, в чьих мыслях однажды уловила: «Блядь! Сбои! Сбои хуевы. В самом мироздании…» Чёрт знает, зачем высматривать главаря, но того всё равно не видать было глазами, а более тонкие чувства следовало поберечь.
-- Так. Вспоминала, за что не люблю жару. – Мэл пожала плечами, едва скосив на доктора глаза. Тот сам облюбовал местечко в тени забора, не слишком далеко от клетки, где пленником обретался уже не человек, а здоровенный полосатый зверь. Тигр и оглашал вибрирующим рыком весь лагерь, который, кстати, называли вполне по-военному – аванпостом. Далеко не единственным на острове – так сумела выяснить Мэл, на свой манер, не задав ни единого вопроса. Да и не охранникам же, в самом деле, было их задавать – те не рычали, зато смотрели цепко и холодно, будто копируя взгляд своего босса.
– И за что?
Не первый уже вопрос, кажется. И снова пропущен мимо ушей, оставлен без ответа. Бенджамин наверняка надул пухлые губы, из-за которых смотрелся сущим мальчишкой. А может, и не надул, но Мэл щурилась в другую сторону, где на помосте, плавно переходящем в крышу приземистого барака, расхаживали пиратские караульные. Вразвалочку, никакой тебе наёмничьей выправки – сущие обезьяны с оружием в руках. И можно было подумать: никто ни за кем не следит, хочешь – нырни в брешь, что светится солнцем меж ребристыми листами забора да иди восвояси. Но ближайшая дыра забрана сеткой, увитой ползучей зелёной дрянью, а пираты, что тенями бродили вокруг, на поверку наверняка оказались бы не такими уж обдолбанными. Не говоря уже о сторожевых псах, персональных ли, двуногих и экипированных, или четырёхлапых, что скалили при встрече клыки едва ли не в сантиметр.
– Тебе повезло, что тебя боятся… – нарушил молчание Бен, явно по-своему истолковав попытки пациентки оглядеться. Мэл наконец обратила на доктора внимание. Тот пристроился спиной к одинокой ржавеющей бочке, почти уютно, с необыкновенным дивом на коленях – самой настоящей бумажной книгой. Старой такой книженцией, с чуть обтрёпанным корешком и потёртой твёрдой обложкой.
Мэл поняла, что с натянутой улыбкой разглядывает раритет, только когда рядом нарисовалась ворчащая дымчатая туша. Пиратская псина играла с каким-то предметом, похожим на палку; под бархатной шкурой перекатывались мускулы, рык сотрясал воздух, вторя зову пойманного тигра. Наконец пёс ухватил игрушку зубами, мотнул крупной головой, подбросил. «Палка» мелькнула в воздухе и упала в сочную траву всего в нескольких шагах, обратившись вдруг в человеческую большую берцовую кость.
– Повезло… – запоздалым эхом констатировала Мэл, чувствуя, как расползается под сердцем что-то жгучее и вместе с тем холодное, будто там раздавили пузырёк с кислотой. Пару секунд ещё можно было терпеть, дышать глубже, бороться с ядом, что поднимался к горлу и обжигал язык. Но яд всё равно сорвался с губ похожими на змеиный плевок словами:
– Друзьям твоим тоже… повезло? Стишки читаешь…
«Ну и зачем?» – отстранённо и грустно спросила у Мэл та её часть, которая наблюдала, как доктор меняется в лице, а под загаром проступает бледность. Другая Мэллори кипела от гнева, складывая паззл из осколков чужих воспоминаний, а потом давилась истерическим беззвучным смехом: надо же, археологи, этнографы. Док прибыл сюда с экспедицией, в качестве штатного медика, а потом…
– Только стишки я и могу читать. – Бен закрыл книжку и прижал к себе, как последнее сокровище, которое у него собирались отобрать. Мэл кривила губы и всё смотрела, как плохое старое кино с помехами, воспоминания, похожие скорее на кошмар. Кольцо из скачущих пиратов, стрельба. Кто-то сопротивлялся, но их утихомирили быстро, втоптали кровь в песок… – И стрелять-то не умею. Только штопать тех, кто умеет…
«Ты дешевая сучка, продажная блядь! Не хочешь быть чьей-то шлюхой? Не хочешь продавать тело – продавай душу!» – Мэл сглотнула горечь, дотянувшись до момента, когда Ваас с ухмылками и ужимками открывал клетку покладистому и обессиленному доктору. Уже одному, без товарищей.
– По-твоему умереть или сдаться в бордель было лучше?