Доктор скрылся за стеной причальной постройки, шаги вразнобой загрохотали по доскам. Лодка на этот раз другая. Обшарпанная железная посудина, по бортам старые покрышки для амортизации, вместо кабины – мутное стекло с ветвистой паутиной трещин от пулевого отверстия. Детёныш каракатицы, зато с неизменным пулемётом и яркими бликами солнца на патронной ленте.
Солнце резало глаза, и Мэл почти вслепую спрыгнула в качнувшуюся лодку. На удивление удачно, наверное, привыкла уже, человек ведь ко всему привыкает. Вот как к внезапной близости мужского тела, разогретого, потного, измазанного кровью.
– Сядь уже, миноискатель. Или в воду свалишься, акул кормить.
Мэл поморщилась в отвращении, но молча устроилась на этот раз между Ваасом и Алвином. К рёву лодочного мотора и резким рывкам с места она тоже, кажется, уже привыкла. Только когда сразу за левым мысом драной уродиной нарисовался уже знакомый катер Хойта, пустой желудок сжался в комок.
Примерно двести метров. Как бишь это называли люди, которые когда-то не могли представить себе ничего огромнее Океана? Кабельтов*. Кажется, так. Мэл и тут прикинула расстояние, автоматически, будто сквозь электронный видоискатель, встроенный в очки артиллериста. Тоже привычка. Только для чего она теперь? Кому может пригодиться отработанный навык, если здесь хотят совсем другого?
На этот раз босс ждал прямо на палубе. Мэл загодя почуяла взгляд – «его величество» пристально наблюдал, как набитая подчинёнными лодка режет сапфировую гладь. Мягкий тычок резины в металл. Полная остановка, качка и трение. Всё та же ржавчина, будто трупные пятна утопленника, даже на шатком подобии трапа, что вместо верёвочной лестницы на сей раз перекинули через борт. Ну надо же, какое гостеприимство.
– Приветствую нашу даму. И очень рад, что она справилась с задачей. – Мистер Хойт даже не пытался придать улыбке радушия – примерно так могла бы показывать ядовитые зубы змея. Кожа его ладони казалась гладкой, почти идеальной, если бы не табачные пятна, а рукопожатие крепким и долгим. Так же долго смотрели на Мэл стволы пистолетов-пулемётов, касались спины, тыкались под рёбра и лопатки, – охрана его величества не оставляла места для двусмысленности. Сами наёмники в своих шлемах и тюрбанах, за крупными стёклами солнечных очков походили на хищных насекомых.
– Мне нужны их лица. И головы, – проговорила Мэл сходу, тихо, но чётко, предваряя тем самым мысли босса. Потому что именно этого от неё ожидали. Потому что мистера Хойта удовлетворил даже случайно кровожадный каламбур насчёт голов, хоть реакция походила на тень усмешки. Неподвижные зрачки, неподвижное узкое лицо – только уголки тонких губ чуть приподнялись.
Под подошвами загрохотали листы металла, прибитые к палубным доскам. Железный ящик с оплавленным решетчатым окошком, чёрными мазками сажи и застывшей внутри смертью недвижимо стоял на прежнем месте. Рядом, на свободном пространстве кормы, в чёткую шеренгу выстраивались вояки мистера Хойта. Все, что сейчас были при нём.
– Снять очки, шлемы, маски. Быстрее, – он командовал без посредников, ничуть не повысив голос. Все тут же зашевелились, разматывая полоски ткани, шелестя липучками экипировки. Гадкий, между прочим, звук. Кажется, кожа сдиралась так же, если увеличить громкость в сотню раз.
– Приступай. – Босс сделал милостивый жест, дымом зажатой в пальцах сигары нарисовав в воздухе полукольцо. Почти так же, как когда-то отец – жестикулировал, не выпуская из рук целое состояние из диковинного натурального табака, опоясанное золотистой наклейкой. Ну конечно, самое уместное воспоминание. Папочка в точности так же никогда не отвлекался на лирику, если ждали дела. И отдавал такие же безапелляционные приказы.
Наёмников было десять. Всего-навсего десяток тренированных тел с черепными коробками на проверку. Вытянулись в струнку, будто на плацу. Вон у Алвина такая же узнаваемая осанка, он застыл у надстройки прямой чёрной глыбой с блестящими на неподвижном лице синими глазами. И так хочется обойти запрет, влезть в это сознание, чтобы понять, как его обладателя занесло к Ваасу в пиратскую шайку.
Мэл прикусила губу: нечего соваться, куда не следует. На дремотной зыби катер слабо покачивало, но под урчание и спазмы в желудке казалось, что палуба даёт серьёзный крен. От формы наёмников тошно воняло местной синтетикой, а от них самих волнами накатывали мысли. Оценки внешности возможной «шлюхи». Скепсис по поводу «ведьмы». Флёр крепкого алкоголя под маскировкой застывшей в чьём-то рту ментоловой жевательной резинки – острой, до рези в глотке. И чей-то страх, хорошо и умело скрытый, но настоящий. Тоже острее некуда.
– Дальний Восток России. Именно оттуда тебе пришлось бежать через Китай, правда, Грэг Солис?
Глава 23
Душно. Кажется, жарче уже некуда, море ни от чего не спасает, только голубой линзой притягивает солнечные лучи. Проклятая жара. Под разгрузкой совсем пекло, вполне может свернуться яичный белок, а тело просто варится в собственном соку, как хренова тушёнка. Перед глазами иногда делается совсем бело — перебитый нос здорово мешает дышать, притом что воздух сам по себе напоминает чересчур тёплый кисель. Или это всё нервы?
Особенно сильно вспотели ладони. Левую можно незаметно стискивать в кулак, поджимать пальцы, и при этом, кажется, слышно влажное чавканье. Правая прилипает к металлу и пластику, влага щекочет кожу. Терпимо, хоть и на грани. А вот женский голос уже за гранью, навязчивый, как сонный шелест волн за бортом, непонятный стук где-то под палубой и касания ветра без капли прохлады:
– Выполнял важное задание. Облажался. Бежал, и от чужих, и своих, от… трибунала. Правда?
Правда, ещё какая, а ведь так хорошо всё начиналось. Успешная кража технических характеристик субмарины противника. Ловкий – комар носа не подточит – шантаж главного инженера проекта. Высоколобый учёный за жизни семейки готов был отдать что угодно, даже свои наработки. А потом…
– У чужих тебя здорово отделали. Нос вон сломали. Потом свои…
Влажные пальцы плотнее вжимаются в металл и пластик, по пищеводу едким комком поднимается желудочный сок пополам с желчью. На этих поганых островах дерьмовая жратва, всё гниёт и тухнет, населяется паразитами, и несварение — самая безобидная болячка, которую только можно себе представить и заработать. Немного помог бы необходимый курс прививок, только вот незадача — для этого нужно работать здесь «официально».
— …ещё много чего отбили…
Да, в этом всё дело. Рёбра и печень, конечно, залечили, а вот сломанный нос так и портил смуглое, когда-то красивое лицо уродливым бугром на переносице. И выразительные тёмные глаза, взгляд которых когда-то помогал располагать к себе и обманывать, теперь были красными и больными – такими же, как у большинства местных, потонувших в алкоголе и «дури».
– …за твои «подвиги», правда, Грэг Солис? За страсть работать на пару сторон сразу…
Голос за спиной понижается до ровного бесстрастного шёпота. Сука. Нарочно стоит так, чтобы не достать. Надежда, что ведьма ничего не сможет доказать, плавится под раскалёнными солнечными лучами и жаром от железного листа под ногами. Кому здесь нужны доказательства? Здесь убивают заодно и на всякий случай, чтобы нагнать страху, по этой же причине мучают. Да что там, он и сам так делал, не только сейчас, но и в прошлом. Сочинял хитроумные сценарии, вот как, к примеру, с родными того инженера. Обидно только, они не сдохли тогда, квёлая девчонка и её истеричная мамаша. Спаслись, выбрались, а он, похоже, влип ещё раз. Вот надо же, и ведь сам любил изощряться, только методы всегда предпочитал «чистые», бескровные. Тут любят по-другому.