Когда Мэл всё-таки сбросила груз и встала на четвереньки, тёмный мир вокруг перекосился. Покачнулся чуть просевший огонь, надвинулся вплотную, пыхнув в лицо испепеляющим жаром. Она отшатнулась, почти завалилась на бок, чудом удержалась, чуть не наступив на ладонь Вааса. Тот лежал ничком и не шевелился, вогнав в песок скрюченные пальцы.
Мёртв? Мэл постаралась понять это с расстояния, но в глазах в который раз поплыло и померкло. Во рту сделалось совсем горько, желудок ходил ходуном, но прежде чем едкая желчь прорвалась сквозь зубы, Мэл поползла. Вон из светового круга – это место наверняка легко просматривалось с аванпоста. Побоятся ли караульные с двух помостов на крышах стрелять в сторону главаря, – чёрт его знает. Проверять не хотелось совсем, зато воображение услужливо подкидывало картинку, как прошитый пулями пляж взрывается фонтанчиками песка. Пошли они! Пошли они все, сволочи!..
У границы темноты и света Мэл попыталась привстать. Сделала шаг на полусогнутых, тут же чуть не подвернула ногу, запутавшись в каком-то тряпье. Упала на колени. Желудок совсем скрутило, выталкивая на островок жёсткой береговой травы жгучую массу с непереваренными кусочками съеденного днём. По рвотным толчкам можно было считать время – совсем недолго, но достаточно, чтобы выставленные для опоры локти начали разъезжаться от слабости. Наконец приступ улёгся; Мэл старалась дышать глубже, но выходили только рваные всхлипы, и даже их вдруг заглушил дикий выкрик прямо в мозгу:
— Нет, нет, пожалуйста! Не надо, прошу! — казалось, череп затрещал по швам. Перед глазами вместо береговых камней запрыгала тускло освещённая внутренность барака: размытые рыжие всполохи, загустевшие тени по углам. Потом на лицо надвинулась драная поверхность чего-то, похожего на древний матрац, прямо под носом на старое пятно уже падали густые бурые капли.
— … брыкаешься, дрянь! – прорычали над ухом. Надавили на затылок, заставляя вдыхать сырую пыль и труху. Мэл тряхнула головой, разрывая контакт. Прежде чем подняться, нечувствительными пальцами зацепила тряпку, о которую запнулась. Вытерла ею лицо, попутно узнав свою майку, вернее, обрывки, отброшенные сюда не иначе как Ваасом. Поспешно, с ползущим по коже холодом оглянулась на главаря, – тот всё так же не подавал признаков жизни. Шагнула вперёд, во мрак, «мёртвую зону» для прожекторов с аванпоста и пламени костра, — чересчур уж быстро, забыв проверить одежду. Расстёгнутые штаны подхватила каким-то чудом, верхняя пуговица на ширинке совсем разболталась, и Мэл поблагодарила, что всего их три. Одёрнула топ, задранный до горла, пошатнулась, чувствуя, как текут по телу целые ручьи пота, холодные, хоть в душном воздухе не было ни капли прохлады.
Впереди клубилась темнота, прожекторы едва добивали до этого места, скользя поверх забора по огромным валунам. Пьяно шатаясь, Мэл побрела то ли на свет, то ли на отчаянные крики о помощи.
– Нет! Пожалуйста! — новый вопль совсем ослепил, а ватные ноги сами нашли в чернильном мраке преграду. Тут вилась протоптанная от берега к аванпосту тропа, и наёмник, когда Ваас приказал ему убираться, не стал уходить по ней далеко. Устроил себе импровизированный кинозал, пялился из темноты в освещённое костром пространство, представляя себя на месте главаря. Смаковал возбуждение, и даже не опомнился, когда сердце заколотилось вдруг слишком сильно, а потом лопнуло, выбросив сквозь разорванную мышцу кровь. Быстрая, почти милосердная смерть, расслабление, — только к продирающим горло запахам синтетики в экипировке примешивался кисло-едкий запах испражнений. «Оружие, у наёмника есть оружие, – твердила Мэл мысленно, заглушая вопли о помощи, каждый из которых, казалось, вызывал в мозгу мини-взрыв. – Держись, ещё немного…»
Наконец пальцы нащупали в темноте что-то вроде плечевого оружейного ремня. При падении наёмник придавил пистолет-пулемёт собой, и пришлось хорошенько упереться ногами, чтобы столкнуть погрузневшее тело. Да, это было оружие -- Мэл вцепилась в него изо всех сил, как в последнюю надежду. Ментальная защита тряслась и прогибалась от чужой паники, но ещё несколько секунд потребовалось на то, чтобы обшарить разгрузку вояки в поисках патронов. Вот они, длинные карманы под грудью. Ощупью, обдирая пальцы и ломая отросшие ногти, Мэл выдернула запасной магазин. Пригодилась бы ещё парочка, а ещё лучше было разжиться виденным накануне глушителем, но всё говорило: времени копошиться в темноте нет.
С диким чувством, что упускает важную деталь, совершает и уже совершила какую-то ошибку, Мэл поднялась и побрела к забору. Под ногами путалась трава, становилась всё выше, будто вырастала прямо на глазах, чтобы задержать, помешать, погубить. Трава непрерывно шептала, пробуждала толкущуюся в черепе боль, но Мэл стискивала зубы – и шла, скользя уже вдоль приземистого хребта из валунов. Остановилась, достигнув каменного края – впереди был штабной барак, сложносочинённый, из пары строений с общей крышей-помостом для охраны.
Караульный с РПГ застыл спиной – Мэл отчётливо видела торчащие из его ранца длинные «хвосты» гранат, похожие на антенны. Мэл даже покосилась на зажатый в руках трофей и медленно сдвинула вниз рычажок предохранителя, очень уж соблазнительной казалась цель. Вовремя опомнилась – ввязаться в шумный бой оказалось бы редкой дуростью, хоть пистолет-пулемёт вроде машинка потише, чем АК. Вжалась во всё ещё тёплый камень животом, когда гранатомётчик надумал вполоборота скользнуть взглядом по тени между валуном и стеной барака. Потом затаила дыхание, точно перед погружением в воду, нырнула в эту тень, неизвестно кого моля о том, чтобы не услышали, как бешено колотится сердце.
Пространство у восточного края аванпоста поросло молодыми пальмами и какими-то деревьями, гладкие стволы которых едва серели в темноте. Мэл сосредоточилась на том, чтобы не налететь на них и, согнувшись в три погибели, заскользила вдоль стен и забора в поисках прорехи или пустого пролёта. Благо забор опоясывал пиратское гнездо всего лишь чисто символическими щербатыми полукружьями.
Слабое утешение. Деревья призраками вырастали перед лицом, оголённых плеч, обжигая порезами, касались острые кромки травинок-лезвий. От задержек дыхания кругом шла и без того одуревшая голова, волны чужой паники заставляли желудок бунтовать. Но Мэл брела вперёд, ей казалось – уже на вполне чёткие звуки борьбы. Удар, ещё удар, прямо в дряхлую мебель и тонкие стены. Вскрик, рывок, – молодец, девчонка, ещё держится, а насильники не решаются слишком уж портить товар побоями.
Мэл почти обрадовалась, чёрт знает, тому ли, что девчонка не сдаётся, то ли ощущению: Ваас соблюдал условия сделки и не отдавал подручным пленницу, пираты ослушались. Нашла время и повод – уже через миг скукожилась у забора, выставив перед собой оружие.
В десятке метров впереди мерцали отблесками света звериные глаза, и даже сквозь отдалённое пыхтение генератора чудилось глухое ворчание. Чудилось? На затылке дыбились склеенные потом волосы, совсем как шерсть на собачьем загривке, а палец уже вдавливал спусковой крючок – медленно, но всё сильнее. Реши пёс напасть – придётся стрелять, на иное силы не хватит, – Мэл почти шипела, как кошка, обнаружившая себя перед исконным врагом и его хозяевами. Но враг, мощный и гладкий силуэт которого выхватывали привыкшие к темноте глаза, почему-то медлил, даже не лаял. Будто помнил: эта кошка совсем недавно почти свободно ходила внутри обозначенного забором периметра, и её, кажется, даже не велели рвать.