— Кто сказал?
— Подруга. Она тоже работает там, все и рассказала. Жена начальника его отдела … Переспала она там почти со всеми. Кроме него. А теперь и он…
— И что дальше?
— Когда узнала это, не выдержала. Решила уйти от него вместе с детьми. Высказала ему все! Пусть выбирает — или расскажет все начистоту и выберет семью, или остается с ней. Все равно она никогда не уйдет от мужа. Тем более к нему.
— А что он?
— Не ожидал от меня такого. Привык, что всегда молчу, терплю. А тут ему пришлось выбирать. И тогда он сказал, что я… я… Это, оказывается, я ему изменяю! И дети тоже, наверное, не от него! Что находил доказательства измены и в сумочке, и на белье. Что не мог ни с кем поделиться подозрениями. И только она одна его поняла! Вы представляете! Спит с другой, а меня обвиняет в измене! Тут я не выдержала, сказала, что о нем думаю. Все, что накипело! Он начал умолять простить его. Говорил, что если уйду, будут неприятности по службе. Что мог ошибаться, но я сама виновата — ничего не говорила ему! Я не могла больше все это слушать, выбежала из комнаты на улицу и все плакала, плакала… Когда пришла домой, его уже не было. Думала, что ушел к ней… Ходила по квартире. Дети в школе, я — одна … Чтобы отвлечься, начала убираться. И нашла его предсмертную записку.
— Что в ней было?
— Просит в его смерти никого не винить. Просит прощения у меня, у детей. Не видит другого выхода. Найдут его в гараже. Я сразу позвонила ему на работу. Туда поехал дежурный наряд, дверь взломали. Успели. В госпитале, когда он был на капельнице и увидел меня — ничего не говорил. Только из глаз текли слезы. Вот такая история.
— И что дальше?
— Дальше? Ну как я его оставлю? Куда он без меня? Никому он больше не нужен. Разрешите увидеться с ним?
— Хорошо. Только разместитесь здесь, в коридоре. Вас там никто не услышит, а в поле зрения персонала останетесь. Из наблюдательной его еще не перевели.
Тут она снова начала всхлипывать.
— Ну-ка, успокойтесь! Слезы вытрем, улыбнемся! Не хватало, чтобы он Вас заплаканной увидел. Поговорите с ним о его планах на будущее. Предложите, чтобы рассказал все мне. А я потом побеседую с Вами, и попытаюсь — с ним.
Дверь кабинета приоткрылась. Медсестра, извинившись, сказала:
— К Вам Бондарев просится на беседу.
Виктор Сергеевич с трудом вспомнил фамилию того, кто недавно размахивал кулаком перед его лицом.
— Приглашайте.
Затем, обратившись к собеседнице, еще раз напомнил:
— Успокойтесь. Постарайтесь, чтобы он все рассказал.
Та, кивнув, вышла.
Бондарев, войдя в кабинет, сел без приглашения в кресло и уставился на собеседника тяжелым немигающим взглядом.
— Когда меня выпишут?
— Думаю, не скоро. Супруга Ваша до нас еще не доехала. С работы запрошена подробная характеристика, но тоже пока не поступила.
— Решили, что хорошо устроились здесь? На теплом месте? Можно издеваться над людьми сколько угодно? Я-то знаю, в чем дело!
— В чем?
— Это вы! Вы во всем виноваты!
— Кто — мы?
— Вы! Доктора! Это из-за вас попадают в психбольницы! Из-за ваших опытов и экспериментов! Подсовывают всякие вопросы, анкеты, и на все надо отвечать! А не ответишь, или ответишь не так — сразу не годен, и на улицу! Ничего, скоро до всех доберутся! И до Вас тоже!
— Если у Вас все, до свидания.
Бондарев, не прощаясь, вышел, громко хлопнув дверью. Виктор Сергеевич, наконец, смог дойти до приемного отделения, куда уже давно собирался.
— Где у нас журнал госпитализаций? — спросил он дежурную медсестру.
— Зачем он Вам? — внимательно посмотрела она на него.
— История болезни недооформлена, надо кое-что уточнить.
— Вот, смотрите, — достала она несколько толстых тетрадей.
Он начал быстро листать страницы. С начала года было госпитализировано шесть сотрудников правоохранительных органов. Диагноз при направлении у всех один и тот же — «суицидальная попытка». У двоих — сопутствующий : «идеи ревности».
— А прошлогодние журналы можно посмотреть?
— Только с разрешения главного врача или его заместителя! — взгляд медсестры стал еще более подозрительным.
— Извините. Спасибо.
— Пожалуйста.
Через несколько минут он был в кабинете завмеда с заявлением о разрешении на ознакомление с архивной документацией.
— Кандидатскую писать собрался?
— Ну…
— Ладно! Я тоже никому не скажу. Работай! — и поставил размашистую резолюцию — «Разрешаю».
… В прошлом и позапрошлом году ни следователи, ни оперуполномоченные с диагнозом «суицидальная попытка» не поступали.