Я отмахнулась и оглядела кухню в поисках вчерашнего узелка с картошкой. На столе не наблюдалось ни еды, ни тела, ни каких-либо следов пребывания оных, и я уже начинала волноваться.
- Матушка сейчас придет, - продолжила Винка, - представляешь... Она встала и пошла.
- Как - встала и пошла?
- Ногами встала. И пошла, - в голосе Винки слышалась какая-то жутковатая отстраненность.
- А ты что?
- А я кастрюлю чищу...
- Вон оно что, - пожала плечами я.
Ни пятен крови, ни содержимого моего желудка на полу не наблюдалось - да и вообще, на кухне было так уныло чисто, словно ее всю ночь драил отряд боевых горничных. Судя по состоянию Винки, роль отряда горничных исполняла единолично она - вот человеку делать нечего!
- Я тут немного помыла... - как бы отвечая на мои мысли, сказала Винка, - Я не могла заснуть. Ты знаешь, я подумала и...
В дверь постучали, и Винка тут же замолчала. Я вздохнула и похромала к двери - ладно уж, все равно стою.
В открытую дверь ворвался совершенно весенний воздух, через секунду сменившийся запахом то ли трупнины, то ли духов, то ли разбитых мечтаний о долгой и счастливой жизни. На пороге обнаружился скучающего вида толстый тип в темной одежде - конечно же, это был наш долгожданный похоронщик, визит которого нам обеспечил дорогой и уважаемый Наставник...
- Выносите, - монотонно начал он, - могу позвать своих молодцев, сами вынесут, дорого не возьму, такая трагедия, такая трагедия... Отличный денек сегодня, не правда ли? Саван могу уступить за золотой, отличное качество, чистый, гарантирую, что не от гробокопателей, усопшей понравится, да согреет Хранитель душу ее.
- Ей уже лучше! - я потянула дверь на себя.
Тип сунул голову в комнату и повел носом.
- А где... - начал было он, но тут его взгляд остановился на мне. - БАБА ЗАМОРСКАЯ! ВЕДЬМА!
Ой. Кто-то на букву “Р” забыл платок.
- ...За пару золотых я готов очистить ваш дом от скверны, - вновь забубнил тип, - ведьму очистить по обряду...
- Я и так моюсь регулярно - в отличие от некоторых! - запротестовала я
- Что-то непохоже, - хмыкнул он, поднимая двумя пальцами мой передник, - ну так что, заказываем?
Я угрожающе подняла трость, не задумывась о последствиях.
- Ваши услуги не требуются.
- Вот! Видите! - вспылил ритуальных дел мастер, резко вырывая трость у меня из рук, - до чего страну довели! Бабы с палками на мужиков бросаются! Сказано в Святой Книге - жена мужа да не ослушается, ибо мужу опорой и главой семьи быть дадено! Задать бы тебе сейчас этой палкой, но уж из уважения к усопшей... Кстати, где она?
Я еле удержалась на ногах, но вовремя уцепилась за дверной косяк. Где-то позади послышался испуганный вздох Винки - надо же, переживает за меня!
- Я же сказала. Ей уже лучше, она отдыхает. Верните калеке палочку, дяденька, ведь сказано в Священной Книге что-то там про помощь сирым и убогим.
Похоронщик почесал затылок, отчего его бархатная шапочка съехала набок, открывая моему взору бесформенные коричневатые пятна за ухом.
И я вспомнила...
- ВОН ОТСЮДА! - завопила я, отскакивая от двери, - ВООООН! НЕМЕДЛЕННО! СЕЙЧАС ЖЕ!
Похоронщик попятился, словно испугавшись сумасшедшей девки. Я же воспользовалась ситуацией и быстро захлопнула дверь и заперла ее на засов. Плевать на трость, плевать на все - я буквально сорвала с себя платье и передник и кинула их в печь, и едва тлевшие угольки радостно вгрызлись в изношенные тряпки.
Чего еще он касался? Двери? Порога? Я ведь не пускала его в дом...
Я в ужасе прижалась к стене, чувствуя холодок камней через тонкую нижнюю рубашку. Похоронщик стучал в дверь моей же тростью, а Винка смотрела на меня... Нет, не как на умалишенную.
Она знала.
- Мне тоже надо?
Винка указала взглядом на печь. Я покачала головой в ответ и села на пол. Передо мной вновь проносились ужасные картинки из прошлого - двое постояльцев в нашей с мамой комнате, странные пятна на коже, неделя лихорадки с печальным концом, сожженные вещи и ужасное ожидание. Каждый миг я боялась найти на своем теле те самые жуткие отметины, но мне, очевидно, очень повезло. В Литече той осенью умерло несколько человек, и хоть до масштабного мора не дошло, я стала подозрительно относиться ко всем массовым собраниям народа, будь то ярмарка, гуляния или казнь очередного преступника. Именно из-за страха перед болезнью мы сожгли каждую вещь, к которой прикасались больные. В какой-то момент мне казалось, что последней вещью, летящей в костер, буду я, и я даже готова была сама прыгнуть в огонь - что мне ждать от жизни в чужой стране, в чужой семье... Если бы тогда Винка не сжимала мою руку до боли крепко, я бы так и поступила, но думаю, что уже через миг я бы выскочила из огня с диким визгом и нырнула бы в ближайшую бочку с дождевой водой. Если бы успела, конечно.