- Винка? - тихо позвала я.
- Да?
- Согрей воды, пожалуйста... Мне нужно вымыться. И... Ты ведь что-то хотела мне сказать?
Винка помолчала с минуту.
- Если я... Если мое тело может как-то помочь... Можешь делать с ним, что хочешь. Я согласна делать с тобой снадобья.
Я бы обняла ее, если бы не опасалась того, что похоронщик все же меня заразил.
***
...Как и ожидалось, ученица из Винки вышла примерно никакая, а учитывая то, что я и сама едва понимала тему, дело у нас шло тяжело. И начали мы, конечно же, даже не с азов подготовки трав, которых у нас пока не было, а с банальной грамоты. Да, несмотря на прошлую состоятельность ее семьи, читать Винку так и не научили, и я подозреваю, что было это (не) сделано с подачи Виролы. Оно и верно: зачем будущей храмовой служительнице читать что-то в возрасте, когда все вокруг кажется таким интересным - то заморский купец на ярмарке предложит расписную книжку о дивных похождениях в дальних странах, то ученый муж начнет разглагольствовать о светилах небесных, а то и затащит к себе в лабораторию, то подлая сестричка начнет подбивать на богопротивные вещи.
Не сказать, что Винка не старалась, но я отчетливо чувствовала, как часть ее противится обучению, а часть все же жаждет воспользоваться собственной силой для помощи ее любимым сирым и убогим, к коим она почему-то весьма редко причисляла меня. Я же торопилась обучить ее хотя бы читать, ежеминутно вспоминая о том, что надо мной, возможно, уже склонился черный меч бога смерти, и дни мои практически сочтены. О том, что я легко могу заразить Винку, я и думать боялась, стараясь сперва по возможности не касаться ни ее самой, ни ее вещей, хоть это, наверное, сестру бы не спасло. Однако с каждым днем я боялась все меньше, ведь если бы я заразилась от похоронщика, симптомы бы проявились достаточно скоро, но ни пятен, ни лихорадки, ни тошноты я не замечала, и с каждым днем мысли о скорой кончине появлялись все реже.
Вирола постепенно выздоравливала, а о происшедшем после нападения практически ничего не помнила, и я не знала, как к этому относиться. С одной стороны, ее религиозный фанатизм вполне мог мне сильно помешать, а то и стоить жизни, с другой - если бы она вспомнила, что именно колдовское (по ее мнению) снадобье спасло ее от неминуемой гибели, возможно, что-то бы и изменилось. Мы же пользовались тем, что большую часть суток Вирола мирно спала и восстанавливала силы, и готовились к нелегкому разговору. Пришлось, конечно, распотрошить приданое Винки, чтобы купить еды для больной, но это было меньшей из всех ожидающих нас проблем.
Нечего было и думать, что мать Винки обрадуется нашим занятиям - более верующей женщины во всем городе, наверное, было не сыскать. В моей голове совершенно не укладывалось, как такой мужчина как Энке мог жениться на подобной личности, но вполне понимала, почему он при любой возможности захаживал к моей покойной матушке. К счастью, меня Вирола никогда не пыталась обратить в свою веру, да и вообще предпочитала лишний раз не замечать, что нас обеих устраивало. Ситуация меня страшно беспокоила, ведь мне совершенно не хотелось представать перед Судом Наставников - я и так заранее заклеймлена статусом чужеземки-безбожницы. Винку по какой-то причине то ли и впрямь мало тревожила будущая реакция матери, то ли она умело это скрывала.
Через несколько дней под покровом ночи торговка из лавки Вальвеса доставила нам здоровенный тюк разнотравной мешанины. Я опасалась, что мы получим в лучшем случае мешок неправильно собранной серебрец-травы и медвежьей мяты, но мои опасения совершенно не оправдались. Кажется, Вальвес нашел более или менее опытного человека - в тюке оказалось всего понемногу, и материалы, по большей части, были пригодны для использования. Многие травы казались мне незнакомыми, но запах некоторых я явно встречала совсем недавно, что могло значить только одно: кое-что можно найти и здесь.
Следующие три ночи мы посвятили приготовлению на пробу нескольких отваров - немного заживляющего, затем снадобье для Вальвеса (по моим расчетам, его запасы должны были подходить к концу), “похмельный чай” и успокаивающие капли. К концу этого зельеварения мы обе еле на ногах держались: у меня вообще с этим сложно, а привыкшая спать по ночам Винка к такому ритму жизни была явно не готова. Я даже волноваться за нее начала. Сестра все чаще отказывалась от еды и жаловалась на головную боль, а на лицо ее порой и смотреть было страшно - прежде пышущее здоровьем в любые тяжелые времена пухлое личико как-то заострилось, а под глазами появились мешки. Несмотря на это, она все так же старалась улыбаться и не теряла присутствия духа.