Через несколько минут я уже совсем было решилась присоединиться к обсуждению, ведь Винка могла все испортить, но тут в дверь кто-то настойчиво постучал. Держась за стену, я потащилась открывать, ругая Вальвеса на чем свет стоит - больше я никого не ждала.
- Странный какой-то у вас вечер, - буркнула я, пиная дверь.
Лучше бы это был Вальвес. Но нет, передо мной стоял любимый Наставник Винки. Кажется, Бадан его зовут?
Ох, давно я не встречала таких ярких карих глаз. В Исте чаще всего встречались серо- и голубоглазые, а Бадана можно было принять за ханвейца или моего земляка. Если, конечно, не обращать внимания на светлые, как у Винки, волосы, коротко остриженные по храмовому обычаю.
- Благословит тебя Хранитель, убогая дочерь Виролы Благой, - спокойно поприветствовал меня он. Хоть на том спасибо, визит похоронщика был куда менее приятным.
- И вас так же.
- Слышал я, что у вас тут чудеса творятся. Мертвая воскресла, ночью явилась к похоронщику и выпила из него всю кровь. В храм не является, подати не платит. Поведай мне, дочерь, уж не Разрушитель ли ее повел, не злой ли дух вселился?
В бархатном низком голосе Наставника слышалась откровенная ирония, от которой мне становилось все неуютней. И этот жуткий тип нравится Винке? Но красивый, конечно, куда симпатичнее угловатого Вальвеса. И не воняет, что немаловажно. И в дочери я ему уж никак не гожусь!
- Скажете тоже... Ее ранили, а ваш коллега немного поторопился. Мы смогли ее спасти с божьей помощью. Но она еще слишком слаба.
- Позволишь войти?
- Вы так говорите, как будто у меня есть выбор.
- У тебя, дочерь, всегда есть выбор - впустить в дом и в душу свою слово божие или же жить во тьме вечной.
Спорить мне не хотелось. Я неуклюже отошла от двери, впуская Бадана внутрь вместе с его словом божьим, но вопреки моим ожиданиям Наставник не отправился к Вироле, а молча сел за стол. Нижний край длинной коричневой рясы растекся по усеянному остатками травинок полу. Вот и оставляй уборку на последний момент...
- У вас тут хорошо пахнет, - многозначительно молвил он.
Как я и полагала. Запах на кухне выветриться не успел, и глупо было надеяться, что привычный служитель храма не распознает любимый дурманящий настой и остатки Девичьего Стыда на полу. Может, его визит поначалу и имел другую цель, но сейчас разговор пойдет совершенно не в нужную мне сторону, и я уже так просто не отделаюсь. Если вообще отделаюсь.
- Соседка принесла букет выздоравливающей... - ляпнула я, отворачиваясь. Стоило придумать что-нибудь поправдоподобней, причем как можно раньше. Ох, что теперь будет...
- Красивый, наверное, букет? - Бадан понимающе и очень тепло улыбнулся. Вот только от этой улыбки у меня кровь в жилах застыла.
- Да, очень, - нашлась я, - правда, пришлось выкинуть. Винка от него чихать сильно начала. И чесаться.
- Вот как? А лекарю вы не говорили?
Вот, значит, как? Пытаетесь со мной играть, дорогой Наставник? Неужто нас выдал запах, а не один жадный торгаш?
- Ну что вы... Никому не говорили, зачем людей тревожить.
Наставник встал и посмотрел на меня сверху вниз. Ну и длинный же он, однако!
- Дочерь моя, ты уж скажи своей соседке, чтобы она тщательней выбирала цветы для букетов. Мало ли, что опасное попадется. И сама в храм заглядывай на вечернюю воскресную службу. Делай пожертвования Хранителю за здравие матери своей и сестры, и воздастся вам за деяния благие.
Я вытерла со лба ледяную испарину. Хорошо же в Литече храмы дела ведут.
- И почем у нас нынче воздаяния?
- Не пристало девушкам так громко разговаривать, - покачал головой Наставник и тут же перешел на шепот, - Треть. Никакого обсуждения.
- Вы с ума сошли, Наставник. Это неразумно, вы оставляете меня ни с чем... Мне еще семью кормить! - воскликнула я.
Спокойствие Бадана пугало куда больше его слов, а от его ответа у меня подкосились ноги, и я едва успела ухватиться за край стола. Дело было даже не в словах и не в смысле, а в интонациях, внушающих то доверие и надежду, то страх и желание оказаться как можно дальше от этого человека. Змей, самый настоящий змей, разве что язык не высовывает.
- Никакого обсуждения цены, дочерь моя. Ни-ка-ко-го. Поверь, это очень мало. За твою жизнь, за жизнь твоей сестрички... Если не ошибаюсь, это ведь не твоя работа, а ее?