На ночь Оска предусмотрительно привязала нас к телеге, и я очень долго не могла уснуть, пытаясь устроиться так, чтобы не давили веревки. Бросив это бесполезное дело, я навалилась на пышный бочок давно уснувшей Винки и вслушалась в перешептывание наших тюремщиков, из которого мне удалось узнать, что на Ветту они набрели случайно - какой-то паренек отправил Оску с раненым лордом на руках в лавку красочника, якобы кто-то обещал пареньку чудесное исцеление именно там.
Я вспомнила глуповатого Акору, тащившего меня в храм, и тяжело вздохнула.
Если бы тогда я не позвала его лечиться...
Куда больше меня волновал другой вопрос - неужели линия фронта подобралась так близко к Литечу? Всего пара дней пути. Если лорд Алхан - командующий, да еще и прибыл в составе делегации... неужто он прибыл для переговоров? Например, предложил сдать Литеч, или еще что-то. Князь-то человек горячий, вполне мог приказать перебить всех, кроме Оски.
Не нравится мне все это. Ладно бы за территорию между Ленивкой и проливом снова бились, за нее уже век сражаются, и все без толку. Когда Ястрад успел так усилиться?
Я куснула веревку, стягивающую мои руки. Прочная, зараза, не перегрызешь, не перетрешь. И узлы все гладенькие, не поймешь, где начало, где конец. Видела я ханвечанские картинки с такими узлами, правда, там эти узлы на девках голых вязали. То еще зрелище.
Я перевернулась и зацепила пальцами оберег Ветты, все еще висящий на моей шее.
Обида на старика потихоньку проходила. Вряд ли он добром согласился нас выдать, скорее всего, угрожали ему самому или же Ильки. Он ведь и посоветовал мне просить суда, только что мне теперь с того суда? Я ведь действительно нарушила закон, и спасение командующего не компенсирует мою вину. А Вирола, наверное, с ума сходит. Уходила днем на рынок - обе дочери были на месте. Пришла вечером - ни дочерей, ни ястрадцев, только кастрюльки и бутылочки валяются.
Я вытерла нос краем винкиной юбки и сжала в руках оберег...
...и тут же чуть в голос не заорала, почувствовав, как по коже ладони скользнуло тоненькое, но острое лезвие, вылетевшее из основания фигурки. Дно телеги укарсил причудливый узор из пятен моей крови.
- Достали шебуршиться! Дрыхните уже! - послышался недовольный голос Оски. Лорд Алхан подтвердил сонные намерения неаристократичным всхрапыванием.
- Доброй ночи, - вздохнула я, - чтоб вам...
Под уютное бульканье в животе Винки я и уснула, предусмотрительно вогнав лезвие обратно в фигурку.
***
Утро выдалось пасмурным и хмурым, и настроение у меня соответствовало погоде. По навесу щедро молотили крупные холодные капли. В середине телеги под навесом разместили раненого лорда, нас же с Винкой Оска свалила по краям, дабы мы своими телами защищали его благородие от ветра. Мы, конечно же, были от этого не в восторге, но на лорда напал жар, и я не преминула этим воспользоваться, прижав простолюдинский зад к благородной ляжке.
Дорогу и так порядком развезло, а Оска еще и петляла одной ей известными тропами. Окружающий пейзаж пестрел обрывами и мелкими ручейками и все больше напоминал мне родные места, но радоваться я не спешила - не домой меня возвращают, а на плаху тащат. В лучшем случае.
Лорд по-прежнему выглядел измученным и истощенным, а скудность наших обедов и ужинов здоровья ему не добавляла. Иногда мне хотелось остановить Оску и поискать целебных трав, чтобы сварить чего-нибудь укрепляющего, но я тут же вспоминала, что эти люди не проявили ко мне милосердия, когда я в нем нуждалась. Вот и я не буду.
Винка с нескрываемым любопытством поглядывала в щель между досками. Оно и понятно, сестра никогда не была так далеко от дома. Не знаю, была ли она вообще вне Литеча.
А что я вообще о ней знаю? А она обо мне? Но за эти несколько месяцев мы успели породниться.
- Хочешь, расскажу чего? - завела я.
- Чего? - переспросила Винка, отрываясь от щели.
- Не знаю. Сказку. Что угодно. Скучно так ехать.
- Расскажи, как жила раньше. До папы.
Хорошо ведь жила.
...матушка рассказывала, что в Травячках она не всю жизнь жила. Что она из столицы Ястрада, из Наята. И что я тоже оттуда, только переехать решили. С чего бы ей из столицы уезжать - одному Рааххо известно, а я и не спрашивала. В Травячках матушку любили - слыханное ли дело, в такой-то глуши и своя Снадобница. Староста, помню, ее сильно уважал, и за то, что лечит, и за то, что учит. Это ведь матушка школу на четыре соседние деревни организовала, по столичному образцу, мол, обязательно нужно всем образование. Без образования никуда. И ведь нашла людей, что ребятишек приехали учить, и выискивала сама детей с даром Снадобника. Только один на несколько сел парнишка и нашелся, да и тот болезненный какой-то и слабый, не выдержал. Пару лет проучился, а потом слег зимой, да так и не встал, а больше одаренных и не было.