Я и не рассчитывала вот так просто найти еду, но должно же здесь быть хоть что-то! Связка лука, мешок картошки, что угодно, что обычно хозяйки хранят дома. Может, в другой комнате? Да нет, судя по обстановке, я сейчас явно в том месте, где готовят еду. Или когда-то готовили...
Я выглянула в окно. Кроме большого сарая, из которого на меня таращилась Красавица, и полудохлой яблони ничего мне разглядеть не удалось.
Тоже мне, животноводы... Странные какие-то. Дома не едят, благородных дам явно раньше не крали. И ни одной женщины в семье, если не считать коровы. Померли, может? Интересно, от чего и давно ли... Если от лихорадки, надо как-нибудь совсем быстро отсюда валить.
Олин вернулся достаточно скоро, все такой же недовольный, но не с пустыми руками. Распитая пополам кринка простокваши с краюхой хлеба на закуску нас несколько примирила, и мы до позднего вечера просидели за беседой, из которой я узнала, что я была права в своих соображениях о том, что жена Солаша с маленькой дочкой были убиты при разграблении очередной деревни. Вернувшись с сыновьями с заработков, Солаш обнаружил только обугленные бревна.
Мне это чувство знакомо. Главное, не начать жалеть своих... тюремщиков. И не сболтнуть о себе лишнего.
Несколько месяцев трое провели на тракте, грабя случайных путников, пока не решили осесть где-нибудь ближе к границе. Так они и поселились в Ручейке в одном из пустых домов и жили, в основном, теми же мелкими грабежами и случайными заработками. Через деревеньку проезжало немало людей, нуждающихся в услугах крепких мужиков. Однако семейка решила свернуть со скользкой дорожки и завязать с преступлениями. Завести скот, жениться, в конце концов, жить нормальной жизнью.
Я постаралась изобразить сочувствие и прикинуться понимающей, и вроде бы даже успешно, но развязывать меня Олин все равно не стал, как я ни пыталась состроить милосердную и со всем согласную жертву. Оно и правильно, на его месте я бы тоже себя никуда не отпускала, но все же попробовать стоило. Может, я даже и убегать не собиралась, может, я просто хотела бы нормально прилечь на спину, не ерзая на узлах. Но нет, эта рожа белобрысая была непробиваема.
Так и тянулось мое заточение, с каждым днем оставляя мне все меньше надежды найти Винку. Один Рааххо знает, куда ее могли уволочь за неделю. И в очередной раз мне оставалось только надеяться, что с ней все хорошо. Она же настоящий Снадобник. Она ценная. Никто ее не убьет.
Если, конечно, она сможет об этом рассказать, не зная языка.
Если, конечно, она помнит хоть один рецепт.
Как мне ни противно было рассчитывать на то, что Винку защитит полудохлый лорд Алхан, все равно пришлось.
Чаще всего охранять меня оставляли Олина, и мне это не очень нравилось. От папаши Солаша умной беседы ожидать не приходилось, зато с ним можно было скоротать время, наблюдая, как он чинит различную утварь для соседей. Всегда любила смотреть, как люди работают. Савила обычно больше интересовала корова, чем я, и говорил он только о том, что однажды вырастит огромное стадо и заживет. Девку красивую возьмет (не то что некоторые), детишек заведет, тоже красивые будут (не то что от некоторых). Я сначала просто презрительно смотрела в ответ, а потом просто передумала лечить ему обожженные руки. Раз уж я ему так не нравлюсь, я его и трогать не буду. Девку ему красивую, как же. В лесу ему было плевать на мою внешность.
Олин был хитрее всех. После очередного очень скучного дня, когда я пялилась в окно на то, как он чинит забор, и ехидно комментировала каждое его действие, на следующее свое дежурство он притащил откуда-то несколько книжек различной степени увесистости и замусоленности, выдал мне, проверил, хорошо ли привязана к столу моя веревка, и ушел до вечера. Это меня устраивало.
Пока я не присмотрелась к принесенным книжкам.
Одной из них оказалась седьмая часть похождений шесской королевы. Постельных похождений, в основном. То ли королеве было наплевать, какие сведения о ней дойдут до потомков, то ли ее биограф лично свечку держал, но к концу третьей главы я знала по имени всех ее фаворитов и все позы, в которых ее величество с этими фаворитами общалось. В редких перерывах между скрупулезными описаниями положения правой ноги королевы по отношению к люстре на потолке ее спальни описывалась вышивка на ее платье и прическа очередного фаворита. Королева предпочитала длинноволосых. Это я запомнила.