- Ты шутишь! - расхохотался Манчини.
- Сто тысяч?
- Скорей, миллион.
- Миллион? - Зимински недоверчиво уставился на него. - Миллион долларов за пересадку сердца?
Почему-то вдруг разволновавшись, Зимински вскочил и забегал по комнате, бренча мелочью в кармане.
- Не понимаю, - наконец признался он. - Просто не понимаю, что надеялся Спигел приобрести за свой миллион? Снэйт получает органы там же, где и любой другой хирург, - в Службе трансплантации.
Манчини хотел что-то сказать, но Зимински не позволил.
- Послушай, давай-ка разберемся в этом деле по порядку, - предложил он, беря в руки шар с крытого синим сукном бильярдного стола. - Значит, как все происходит? К врачу привозят человека с непоправимой травмой мозга. Так? Сердце у него еще бьется, но, если исходить из общепринятых нынче понятий, под коими разумеется летальный исход, его можно считать мертвым. Поэтому врач звонит в Службу трансплантации и говорит, что может предложить им труп, у которого сердце еще бьется. Служба трансплантации сравнивает группу крови и данные тканевого типирования пострадавшего с данными состоящих у них на учете реципиентов, и наиболее совместимый реципиент, который к тому же больше других нуждается в пересадке, получает новое сердце... Предположим, Снэйт поставит тебя на учет. Тебе сорок восемь лет, а это, будем смотреть правде в глаза, никак не назовешь первой молодостью, да и сердце у тебя не слишком плохое. Поэтому, если не подвернется донор, у которого группа крови и данные тканевого типирования совпадут полностью с твоими - а одному богу известно, может ли это когда-нибудь случиться, - пересадку предпочтут сделать не тебе, а человеку более молодому, с более слабым, чем у тебя, сердцем... По крайней мере так должно быть, - добавил он, вдруг метнув шар через весь стол. - Если только те, кто заправляет Службой трансплантации, не берут у Снэйта взяток.
- Сначала ты делал из него Иисуса Христа, - проворчал Манчини, - а теперь называешь жуликом.
- Ладно, ладно! - сказал Зимински. Его вдруг осенила другая мысль. Подожди-ка минуту... - Он почесал щеку. - А может, он покупает органы...
- Покупает органы? - забеспокоился Манчини. - Ты хочешь сказать, покупает их в морге?
- Не в морге, а у людей. У живых людей. Такое уже случалось. Еще в тридцатых годах какой-то итальянец продал для пересадки одно из своих яичек, и я сам по крайней мере слышал об одном шейхе из Саудовской Аравии, который у своего же пастуха купил себе почку... Наверное, если долго и упорно искать, то можно найти человека с нужной группой крови и соответствующими данными тканевого типирования, который согласится продать за большие деньги почку или фаллопиевы трубы. Потому что можно жить и с одной почкой, а если не хочешь детей, то и без фаллопиевых труб...
- Я согласен с твоими рассуждениями, - кивнул Манчини, взглянув на наручные часы. - Эйб, уже поздно, а мне...
- Но эти рассуждения ни к чему, когда дело касается пересадки сердца, невозмутимо продолжал Зимински. - Ибо какой идиот продаст тебе сердце?
- Пусть ни к чему! - Манчини швырнул сигару в камин, поднялся и пошел к двери. - По правде говоря, меня это мало волнует. Откуда Снэйт возьмет мне сердце - его забота. Моя забота - заполучить себе новое сердце, а твоя... Он остановился и ткнул пальцем в Зимински. - Твоя забота - договориться, чтобы я его получил!
4
Прорвавшись сквозь гряду темных кучевых облаков, скопившихся над международным аэропортом города Майами, принадлежащий Манчини золотистый "ДС-7" через десять минут замер в неподвижности на стоянке. Чтобы обеспечить Манчини максимальный комфорт в полете, только на внутреннее убранство самолета было затрачено два миллиона долларов. В самолете были оборудованы салон, стены которого украшали работы ранних американских примитивистов, кухня, две спальни с прилегающими к ним ванными комнатами и - недавнее нововведение - больничная палата, оснащенная самой современной телеметрической аппаратурой для того, чтобы в случае необходимости личный кардиолог Манчини мог наблюдать с помощью спутника за работой его сердца.
Пока аэродромная команда, бросившись под брюхо самолета, подключала к нему наземную энергетическую установку, к передней пассажирской двери подъехал пневмотрап. Стюард открыл дверь, и, после того как два телохранителя удостоверились, что безопасность обеспечена, в дверях появились Манчини и его ослепительно красивая молодая жена.
Как только они появились, сквозь оцепление мрачных с виду полицейских прорвалась толпа телеоператоров, фотографов и репортеров; обгоняя идущего к самолету Зимински, они помчались на стоянку, где, расталкивая друг друга локтями, постарались расположиться у подножия трапа.
Вспыхнули блицы, и миссис Манчини - сработал павловский условный рефлекс, - откинув назад свои длинные, по-модному растрепанные пепельные волосы, тотчас принялась играть роль прибывшей на премьеру кинозвезды.
Манчини в сопровождении телохранителей спустился по пневмотрапу к застывшему в ожидании лесу микрофонов. Зачем он приехал в Майами? Где остановится? Почему выступил в поддержку законопроекта о контроле над продажей огнестрельного оружия?
Манчини вскинул над головой руки, призывая к тишине.
- Зачем приехал в Майами? Провести пару дней в мире и покое. Репортеры начали яростно строчить. - И поэтому, - добавил он, - предпочитаю не отвечать на ваш второй вопрос. - Прокатилась волна смеха, свидетельствующая о том, что шутку оценили. - Почему выступаю в поддержку законопроекта о контроле над продажей огнестрельного оружия? - Тон его стал более серьезным. - Как вам известно, ребята, я вовсе не против оружия как такового. Однако давно пора позаботиться, чтобы оно не попадало в руки психопатов и преступников, и, может, этот закон окажется...
- Но вы всегда утверждали, что помочь этому способна только система более суровых наказаний, а не запрет на продажу оружия, - заметил один из телерепортеров и сунул для ответа свой микрофон под нос Манчини.
- А разве в новом законопроекте говорится о запрещении иметь оружие? Охотникам и членам добропорядочных спортивных клубов, да и вообще любому человеку с честной репутацией, имеющему уважительную причину на владение оружием, будет разрешено его иметь... И не будем путать слова "запрет" и "контроль", - добавил он, оглядываясь в поисках Зимински. - Новый закон позволит усилить контроль за тем, в чьих руках находится оружие, при условии, если мы введем систему более суровых наказаний для преступников.