13
Едва Нортон вернулся с ленча, как неожиданно позвонила секретарша босса: мистер Стоун хочет немедленно видеть мистера Нортона. Три минуты спустя он вошел в большой, тускло освещенный кабинет Уитни Стоуна и увидел его, неподвижно сидящего за антикварным столом с недоуменной улыбкой на лице. Стоун поглядел на Нортона, потом жестом пригласил его сесть в кресло.
– Я только что получил скверные новости, Бен, – начал он.
– Какие?
– Как ты знаешь, на основании твоих сведений из министерства юстиции мистер Бакстер тут же занялся приобретением радиостанций. Вчера утром он подписал бумаги.
– Так.
– А сегодня утром представитель антитрестовского отдела сообщил мистеру Бакстеру, что у министерства есть серьезные вопросы по поводу этого приобретения и оно готовит судебный запрет.
Нортон был так поражен, что не смог ответить; ему нанесли удар в спину, и он догадывался почему.
– Я хотел бы знать, Бен, – продолжал Уитни Стоун самым любезным, а в его устах наиболее зловещим тоном, – можешь ли ты пролить какой-то свет на этот весьма нежелательный поворот событий. Мы, разумеется, полагались на твою оценку настроения в антитрестовском отделе. Может, ты ошибся? Или тебя ввели в заблуждение?
Нортон был в таком гневе, что не мог сказать ничего, кроме правды.
– Нет, я не ошибся. Видимо, дело тут в одной довольно специфичной проблеме. Мы с Эдом Мерфи… ну, скажем, не сошлись во взглядах по одному личному делу. Я думаю, что организатором министерской политики открытых дверей был Эд. Надеялся урезонить меня таким образом по-хорошему. Но потом у нас состоялся еще один разговор, я по-прежнему не соглашался с ним в том вопросе, и он разозлился.
Уитни Стоун свел кончики пальцев и уставился в потолок, словно ожидая наставления свыше.
– Ценю твою искренность, – наконец сказал он. – Видишь ли, Бен, мне известно кое-что о твоем… э… несходстве во взглядах с Эдом Мерфи. Насколько я понимаю, оно связано со смертью твоей приятельницы мисс Хендрикс.
– Да.
– И Мерфи считает, что ты проявляешь к этому делу слишком большой интерес, с его точки зрения, довольно назойливый. Поэтому он воспользовался этим антитрестовским делом, чтобы поднять тебя, а потом сбить. Ты так это понял?
– В основном да.
– Тогда, видимо, главный вопрос заключается в том, не слишком ли воинственно ты ведешь себя?
– Думаю, что нет, – ответил Нортон. – Донна была убита при очень странных обстоятельствах. Никто не может сказать, почему она находилась в Вашингтоне, в этом особняке, в это время. По-моему, Эд Мерфи знает и лжет мне.
– Бен, подозреваешь ты, что президент Уитмор имеет какое-то отношение к ее смерти?
– Для такого предположения у меня нет оснований, – сказал Нортон. Это было истинной правдой. В то же время, как понимали и он, и Стоун, это не прозвучало и категоричным отрицанием.
– Но ты думаешь, что Уитмор и Мерфи могли знать, почему она находится в Вашингтоне, и даже общаться с нею?
– Совершенно верно.
– И настаиваешь, чтобы Мерфи удовлетворил твое любопытство по этим пунктам?
– Это не просто любопытство, Уит. Я считаю, что правда о ее смерти должна быть раскрыта, если это возможно.
– Правда о ее смерти, Бен, или о любовных делах? Нортон ощутил, как в нем закипает гнев.
– Постой-ка, Уит, – сказал он. – Я считаю…
– Не обижайся, – перебил Стоун. – Дай мне, пожалуйста, развить эту мысль. Предположим для начала, что мисс Хендрикс была убита грабителем. Теперь предположим, что вечером накануне убийства она говорила с президентом или виделась с ним. Считаешь ты, что эти сведения важны для расследования?
– Не исключено. В любом обычном расследовании были бы.
– Совершенно верно, – сказал Стоун. – Но ведь, согласись, это не обычное расследование. Наоборот, в высшей степени необычное. Если бы я или ты навестили мисс Хендрикс накануне убийства, это никого бы не интересовало.
– Необязательно накануне, Уит. Возможно, речь идет о том вечере, когда она погибла.
– Но доказательств у тебя нет?
– Нет. Ничего определенного.
– В таком случае, как ты, несомненно, понимаешь, это предположение в высшей степени серьезное, и его нельзя делать так легко.