Кричал, несомненно, Ульдструг. Обернувшись, космонавты увидели с высоты одни его латунные ноги: тело Ульдструга было защемлено в морщине вала.
Космонавты знали, что Ульдстругу не раз доводилось бывать в суровых передрягах. Но он всегда выходил из них более или менее благополучно. Трижды жестоко изувеченный, он подвергался разборке и восстановлению, но всегда потом к нему возвращались все его таланты. Поэтому, подбегая к безгласным останкам робота, космонавты ни на минуту не предполагали, что он затих навеки. Картина, представившаяся их глазам, открыла им правду. Вся головогрудь Ульдструга превратилась в расплющенный металлолом, с такой силой сдавило её складкой вала. Не могло быть и речи о его починке.
Постояв в молчании над останками Ульдструга, Зенин и Гирин отправились затем к двум горбунам, свалившимся с обрыва, которым, возможно, требовалась помощь. Они нашли их на плоском каменном выступе под кручей. Теперь горбуны мало походили на людей. Один из них, с которого в падении слетела одежда, оказался многошестеренчатым металлическим чудищем. Раскрыв плащ другого, космонавты увидели, что второй горбун в точности подобен первому. Конечно, это были простые электромеханические роботы, которым с помощью раскрашенной пластмассы был зачем-то придан человеческий облик. Рядом с их выдвижными двухфотоэлементными маковками валялись разбитые маски. Повсюду рассыпаны были осколки кирас, которые прежде охватывали их грудь. На торцах ломов, приваренных к металлическим десницам роботов, космонавты обнаружили заводское клеймо с надписью: «Пружинчатый рудокоп — собиратель монополитов — системы Т. Телятникова». Тогда они догадались, что на этой планете уже побывали космические шлюпы и что один из них погребён под сплётшимися валами в ложбине, где за окном они видели его каюту с шестью заключёнными в ней роботами.
Сначала космонавты решили было идти туда и попытаться проникнуть в замурованный шлюп. Но потом Зенину пришло в голову, что это небезопасно. По его мнению, морщинистые валы могли оказаться местными животными, способными, быть может, уничтожить и космонавтов и звездолёт ударами своих исполинских тел. Поэтому надо поскорее возвращаться на корабль и стартовать, а обследование планеты можно продолжать и с воздуха. Гирин согласился с этими доводами. Космонавты в три приёма перенесли останки Ульдструга на звездолёт, потом включили пружины кинетационного старта.
В то время как корабельные роторы раскручивались силой монополитовых пружин, Гирин и Зенин обсуждали случившееся. Сперва они говорили о погибшем Ульдструге, которого оба искренне любили, потом о морщинистых валах, причём Зенин высказал предположение, что валы намеренно принимают вид базальта, чтобы их не рубили своими ломами пружинчатые рудокопы — собиратели монополитов.
— Эти трубчатые камни были, я уверен, выломаны из валов. Потому что валы, на свою беду, состоят из монополитовых веществ, — вслух рассуждал Зенин. — Ты представляешь, как работают рудокопы Телятникова?
— Там, я учил, используется какой-то хватательно-рекурсивный алгоритм на оптически-атомарных выбрасываниях. Кажется, довольно сложный.
— Да что ты! Алгоритм наипростейший. Рудокоп хватает кусок грунта, запоминает его внешний вид и исследует этот кусок в кинетационном поле. Если минерал оказывается монополитом, он хранится. В противном случае он выбрасывается, а следующим берётся кусок, непохожий на все прежде выброшенные. Вот и всё. У этих рудокопов есть на маковке фонарь. Но на этой планете благодаря северным сияниям он оказался лишним.
И вот эти рудокопы стали долбить ломами валы, а те потом приноровились обманывать рудокопов. Валы каким-то чудом меняют цвет и принимают вид грунта. Они оплели собой корабль с шестью рудокопами, заперли их и тем самым обезвредили.
— А как ты думаешь, не нарочно ли они сбросили двух роботов с обрыва?
— Нет, то была просто предсмертная судорога вала, ничего больше. Ульдструг причинил, должно быть, ему страшную боль. Это существо могло погибнуть просто от боли.
Гирин резко повернулся и встал.
— Смотри, как мы странно ошиблись, — сказал он в напряжённом раздумье. — Сперва мы бесчувственных роботов посчитали за чувствующие существа, и, наоборот, существо, способное чувствовать боль, мы сочли бесчувственным. Скажи, а не заблуждаемся ли мы насчёт Ульдструга?
— Ты о чём?
— Что он действительно что-то чувствовал, что он не был бесчувственной куклой.
— Не понимаю тебя. Ведь теория автоматов доказала…
— А я нисколько не хуже тебя в ней разбираюсь…