Она убрала руки, и парень тут же глубоко вдохнул и закашлялся. Зарылся лицом в землю, захлёбываясь вновь поступающим в лёгкие кислородом, и беспомощно барахтался, приходя в себя.
Сара отошла в сторону — её колотило, как в лихорадке, сердце билось где-то в животе. В своём странном возбуждённом состоянии она чесала руки, не зная, куда ей деться, и топталась на месте.
Джон Доу развернул её к себе и прижал к груди. Сару трясло в его руках, пока он успокаивающе поглаживал её по спине. Кипящая кровь ударила в голову, адреналин требовал какого-то выхода.
И нашёл его.
Сара пьяно поцеловала потрескавшиеся губы, обхватила лицо Джона, ощущая каждый бугорок, каждый рубец его изуродованной кожи. И Джон, удерживая её затылок, ответил ей с тем же напором. Снимал с неё одежду, пока она кусала его шею, желая то ли быть ближе, то ли причинить боль — Сара и сама не знала. Опустился на землю и потянул её за собой — так, что она смогла оседлать его бёдра и руководить. Так, как нужно было ей самой.
Сара хотела что-то ему сказать, но слова застревали в горле, а с языка срывались только стоны и всхлипы.
Его руки обхватили её задницу, а кольца на длинных пальцах наверняка оставляли следы на ягодицах. Сара резко вздохнула и улыбнулась ему в губы.
Голова снова закружилась, лес вокруг них поплыл. Сара только успела рассеянно отметить, что теперь на поляне они были одни. Джон положил ладонь ей на лопатки, заставив её выгнуться ему на встречу — своего рода подношение, — и лизнул её обнажённую грудь.
Она крепко зажмурилась, а перед глазами зажглись разноцветные круги. Раньше Сара никогда так быстро не возбуждалась, но этой ночью её организм действовал по-особенному.
Она сжала плечи Джона, позволяя ему касаться себя так, как он того хотел. Прикусить зубами кожу под грудью, скользнуть пальцами по животу и ниже, растирая влагу по клитору и бёдрам. Откровенно говоря, пальцы скульптора, своего рода художника ощущались так, будто Сара — не доведённый до конца шедевр искусства. Они растирали и мяли, гладили и трогали, так много трогали, что Сара с ума сходила от прикосновений — когда последний раз к ней так часто прикасались?
Он знал, что делал. Подводил её к краю и останавливался, слушая, как она захлёбывается в попытках что-то сказать, попросить о большем. Ухмылялся ей в шею, и потом снова с точностью до дюйма угадывал, где ещё она хочет чувствовать его руки.
Сара попыталась снять с него одежду, но кисти дрожали, только раззадоривая Джона. Он перевернул её на спину — длинные волосы щекотно тронули и без того разгорячённую кожу. Устроился между её бёдер и вошёл в неё, медленно заполняя до отказа.
Сара сжалась на его члене, всхлипнула, прислонившись мокрым от пота лбом к его плечу. Было не то чтобы больно, но ещё немного — и стало бы слишком.
Джон мокро поцеловал её в ключицу и стал двигаться. Сначала неторопливо, а потом в особенном, идеальном темпе. Сара сжала ноги на его пояснице, выгибаясь навстречу. Откинула голову назад, подставляя шею в доверительном жесте, и застонала.
Он брал её грубо, но чувственно. Крепко держал её бёдра, вколачиваясь вновь и вновь, пока Сара не прикусила ладонь, задыхаясь от накатившего волнами облегчения. Ещё и больно ударилась затылком, но не обратила внимания: центр её вселенной в тот момент находился в совершенно другом месте.
Джон кончил вслед за ней, зарывшись лицом в маленьком уголке между её плечом и основанием шеи. Его руки рассеянно поглаживали её волосы, а тёплое дыхание щекотало кожу.
***
Не было никаких дурацких разговоров «до», «во время» и «после». Джон помог ей одеться и даже великодушно попытался достать сосновые иглы из её взлохмаченных волос, но Сара только лениво отмахнулась.
Она не знала, что хотела ему сказать. Её разум слишком устал, тело после нервного напряжения камнем тянулось вниз. Ночные физические упражнения тоже не улучшили ситуацию. По правде говоря, ночёвка в лесу вдруг показалась хорошей идеей, но Джон взял её за руку и увёл прочь коротким путём.
Сара плохо помнила дорогу домой, но очнулась словно ото сна, когда Джон остановился у самой кромки.
— У тебя гости, — произнёс он ледяным тоном. И исчез среди деревьев, больше не произнеся ни слова.
Мистер Хилл сидел на ступеньках её крыльца, подперев голову рукой. Сара воровато оглянулась — ещё не поздно забиться под какой-нибудь сосной и приманить пару-тройку клещей для компании; зато не придётся тратить силы на очередные разборки.
Правильно папа ей говорил: дела нужно решать сразу, не откладывая, иначе они настигнут тебя в самый неудобный момент.
Сара подошла к дому, равнодушно наблюдая, как подскочил мистер Хилл, с ужасом оглядывая её внешний вид.
— Я в порядке настолько, насколько это сейчас возможно, — отрезала Сара, предвосхищая вопросы. Она хотела пройти мимо твёрдым и уверенным шагом, но в низу живота всё ныло, колени до сих пор дрожали, а бёдра затекли из-за вынужденного раздвинутого положения. Сара почувствовала, как к лицу приливает кровь. — Пожалуйста, оставьте этот разговор хотя бы до понедельника.
— И ты снова начнёшь меня избегать? Нет.
Сара поджала губы. Какого чёрта он сорвался к ней посреди ночи? Как долго торчал на её крыльце? Неужели забыл, что у него дома осталась в одиночестве малолетняя дочь? Нет, конечно, может, дело пахнет старческой деменцией. Амилоидные бляшки и всё такое… Но неужели он и правда хочет действовать ей на нервы прямо сейчас?
— Хорошо. Значит, это была не просьба.
— Ты просишь помочь тебе вывести наркотик, потом прячешься от меня, возвращаешься в таком виде и всеми силами откладываешь разговор. Сара, какого чёрта? Ты сказала, что объяснишь.
— Потом, — раздраженно отрезала Сара, дернув губой. — Я правда очень устала.
Она отвернулась, снова направляясь к двери, но остановилась, когда голос мистера Хилла прозвучал громко и чётко:
— Я не сообщил о твоём состоянии, хотя был обязан, учитывая инцидент на рабочем месте.
Невыносимо надменный тон разозлил её. Он что, угрожает ей? Прямо сейчас? Когда она едва ли контролирует себя? Сара медленно обернулась, приподнимая бровь. Хотела сказать что-то ядовитое, язвительное, упрекнуть мистера Хилла хоть в чём-нибудь… Но тусклый свет уличного фонаря выхватил из темноты его лицо — смертельно уставшее, осунувшееся, с беспокойством во взгляде, и Сара взяла себя в руки.
— Тот исчезнувший охранник подмешивал си-пи-двадцать пять мне в кофе, — объяснила она со вздохом. — Я узнала совершенно случайно, но доказать никак не могу. Не хотела рассказывать, потому что сама не до конца разобралась в произошедшем. — Сара сглотнула ком в горле. Она не врала ему, хотя многое не договаривала.
— Куда он исчез? — поинтересовался мистер Хилл, обдумывая рассказ в течение всего пары секунд. И попал не в бровь, а в самый глаз.
— Я его и пальцем не тронула, если вы об этом.
Снова полуправда. Но, наверное, мистер Хилл сделал свои выводы: сопоставил полицейские данные и её рассказ и, вероятно, логично решил, что исчезновение охранника — вполне закономерное явление. Сара выждала пару минут для приличия, а потом добавила:
— Что касается моего внешнего вида… Ничего личного, мистер Хилл, но мои занятия в нерабочее время я предпочту сохранить в тайне.
Вот так. Прозвучало деловито и вполне по-взрослому, но мистер Хилл, кажется, и без того устал и валился с ног. Так что возражать не стал.