— Не повезло.
— Кто знает. Может, в этом есть свой смысл.
Сара снова протянула руку, касаясь этого странного материала. Гипс? Папье-маше? Что-то среднее, одновременно похожее и непохожее на одно и другое. Более гладкое, изящное. На ум сразу пришли картинки из энциклопедий с изящными мраморными скульптурами, практически живыми, с тончайшими штрихами.
— Теперь я понимаю, почему Бобби всё время зовёт тебя Человек в маске. Ты сам сделал её?
— Да. Я научу тебя немного позже, — с энтузиазмом пообещал он, и Сара фыркнула. — Что такое?
— Я ужасно работаю руками. Даже в детстве на занятиях по труду вместо скворечника сколотила кусок деревянного…
— Не выражайся, — рассеянно пробормотал Джон и снова погладил её по голове. — Любопытно… Ладно. Я что-нибудь придумаю.
Он говорил скорее с самим собой, поэтому Сара не стала спорить и отговаривать. Всё равно бессмысленно. Вместо этого попросила:
— Сними маску.
Джон промолчал. Саре показалось, что его удивила эта просьба, хотя в кромешной тьме его лица не было видно. Она потопталась на месте, подумывая, каким образом можно списать всё на шутку, но Джон вдруг пошевелился. Судя по звукам — расстегивал тонкие ремешки, а затем опустил руки, чуть задев маской её кожу.
Сара осторожно убрала его волосы в сторону и прикоснулась к лицу. Пальцы нащупали рыхлую рельефную кожу, в одних местах — чересчур гладкую, в других — бугристую. Много-много рубцов, идущих вплоть до челюсти и ниже, совсем немного заходя на шею. Коснулась надбровных дуг без бровей, век без ресниц. Линия губ практически не ощущалась, но Сара почувствовала его тёплое дыхание, когда он приоткрыл рот.
— Неужели тебе совсем не противно?
Она рассмеялась.
— Разумеется, нет. Я же всё-таки доктор. Нас учили, что нельзя ужасаться или смущаться, когда речь идет о фактах. Реальность нужно принимать такой, какая есть. Ну, и препарировать, если хочешь.
— Препарировать?
— Детально исследовать. Шрамы — это всего лишь шрамы, но у них всех есть своя история. — Сара взяла его руку и притянула к себе. — Вот тут, на лбу. Я слишком увлеклась какой-то книгой, пока шла по школьному коридору, и врезалась в стену. Было много крови… Я мало кому рассказывала об этом, слишком стыдно. А ты не создаёшь впечатление человека, которому есть дело, что о нём подумают.
— Эта история в корне изменила мою жизнь. Когда-то я тоже позволил себе думать, что шрамы — это всего лишь шрамы. И ошибся.
Сара сглотнула. Понятно. Значит, в деле было замешано что-то очень личное.
— Никогда не предполагал, что ошибся не ты?
— Я задумался об этом прямо сейчас.
Он прислонился лбом к её лбу и замер. Сара крепко сжала его предплечья в ответ, позволяя себе расслабиться. Забавная вещь — то, как правильно она ощущала себя в его руках. Как открылась ему, как говорила с ним о том, что никогда бы не рассказала кому-то другому.
Наверное, это чья-то злая шутка. То, каким близким может стать человек вроде него. Как можно ужасаться и благоговеть одновременно.
Сара сглотнула, подумав, что он действительно мог быть лишь фантазией её больного, напичканного токсинами разума. Что она выдумала его себе, отчаявшись от одиночества.
Джон почувствовал смену её настроения; или то, как она вздрогнула в его руках.
— Что случилось?
— Оживают старые кошмары. Может, яд действует сильнее, чем я думала? Неважно. Это надо просто перетерпеть.
— Или нет, — возразил Джон. — Страх отравляет. Толкает на необдуманные поступки, делает из людей животных, действующих на одних лишь инстинктах.
— Но инстинкт самосохранения естественен. Осторожность никому не повредила.
— Она подчиняет. И затмевает разум.
Сара покачала головой.
— Все чего-то боятся.
— И лишь немногие учатся смотреть страху в лицо. Что, по твоему мнению, случится в наихудшем варианте развития событий?
Она задумалась. Джон рассеянно перебирал её волосы.
— Ну… Я сойду с ума.
— Нет. Это будет означать, что ты уже сошла с ума. И, как видишь, за время твоего умопомрачения не произошло чего-то ужасного. Только лишь интересные разговоры и приятные прогулки.
Свет снова моргнул, на секунду вырывая из тьмы изуродованное лицо Джона Доу. Сара не сдвинулась с места. А вот Джон вздрогнул и попытался отстраниться — но куда там. Она держала его крепко.
— Нет! Не бросай меня тут одну. Сам говорил, что бояться не нужно.
— Дело не в страхе.
— Тогда, может, в доверии?
Видимо, он с ней согласился. Потому что в следующий раз, когда свет моргнул и сменился на аварийный красный, Джон не отошёл и не отвернулся. Позволил рассмотреть себя, хотя было очевидно, что это приносит ему сильный дискомфорт.
Сара положила руку на его щеку и легко, почти невесомо поцеловала в уголок губ. Без какого-либо намёка или подтекста. Между прочим, тоже совершенно бескорыстно.
— А теперь выведи меня, пожалуйста, из этого места, — вздохнула она. — У нас вообще-то назначена очередная беседа.
Джон кивнул в ответ, всё ещё немного растерянный. Но всего пять секунд спустя положил ладонь меж её лопаток, чтобы провести вдоль коридора, и, когда они остановились у двери, он украдкой коснулся своих губ. Сара тут же отвернулась — она не должна была этого видеть.
Они вышли в комнату отдыха, полную солнечного света, пациентов и персонала. Место, в котором они всегда беседовали, оставалось свободным; никто не смел туда сунуться.
Последние пару недель Сара проводила здесь бессовестно много времени. Вопросов по поводу произошедшего с пациентами и охранником, как ни странно, она не задавала; просто что-то щёлкнуло в голове. Осознание, что она должна сидеть рядом с Джоном, с Человеком в маске. И понимание, что её жизнь кардинально изменилась.
Он любил слушать, но рассказывал о чём-то неохотно. Удивительно, будто рассказы Сары о школе и родителях, колледже и общежитии были интереснее той мистической ауры, окружавшей его. Сара не возражала. Ей нравилось, что её собственная история была кому-то любопытна.
Джон коснулся её локтя, провожая к их столу, и Сара лениво вернула ему взгляд. Он снова был в больничной одежде, лицо — гладкое и красивое.
— Это глупо, — вздохнула Сара, когда они сели напротив друг друга. — То, что ты всё ещё торчишь в психушке. Разве теперь в этом есть необходимость?
— Ты проводишь здесь много времени.
— Это поправимо, — тихо заметила она.
Джон Доу довольно улыбнулся. Наверное, ожидал, когда она первая заговорит на эту тему, но сам ни к чему принуждать не хотел.
— Приходи завтра к северному выезду из Сентфора. В десять часов вечера. Я кое-что тебе покажу.
— Пожалуйста, пусть это будет что-то воодушевляющее, — без энтузиазма проворчала Сара, чем заслужила недовольный взгляд. И всё равно продолжила: — А то каждая твоя идея чревата неприятностями для меня или кого-нибудь ещё.
Он улыбнулся, но глаза остались серьёзными.
— Тебе не пора снова прятаться от мистера Хилла?
Сара побледнела и тут же умчалась прочь.
***
Ночью дорога, окружённая лесом, привлекательной не казалась. Она отталкивала и в светлое время суток, но ночью — особенно. Сара поёжилась, сильнее кутаясь в джинсовую куртку, хотя холодно не было.
Джон Доу говорил смотреть страху в лицо, и по какой-то странной, иррациональной причине она доверяла ему. Боялась — но всё равно упрямо шла вперёд, хотя наткнуться на недоброжелателей в пятницу вечером было проще простого. Тёмное место, тихий город. Если её порежут на кусочки и прикопают в лесу, об этом вспомнят только в понедельник, потому что некому будет отчитываться за всю ту бумажную ерунду.