Девушка снова открыла глаза, смотря на кровавый трофей.
— Ты поняла? — спросил Хси.
— Да, мой похититель, — ответила она тонким срывающимся голосом.
Позволив девушке, как следует рассмотреть его, Хси подвесил скальп к своему поясу. Кровь с него заструилась вниз по его голому бедру, он как обычно был одет в один бричклаут.
Это был скальп того, кто был третьим из военных вождей в летнем стойбище.
Ивосо закрыла глаза, в страдании отвернув голову, насколько позволяли веревки, держащие ее под подбородком.
Я снял веревку обхвата с Убара Небес, удалил уздечку с его огромного клюва.
— Ты — свободен, Дорогой Друг, — сказал я, ласково погладив его страшный клюв. Птица склонила голову, прижав ее ко мне. Убар Небес не был женщиной, той, кто принадлежит и подчиняется, тем, кто в случае надобности может быть плетью принужден к любви и покорности, кем-то беспомощным у ног хозяина.
— Тропа очищена, — заметил я Хси.
— Да, — кивнул он.
Я видел, что пять кюров, тех, что были с Сардаком и Когом, лежали убитые на тропе. Они были утыканы стрелами и изрезаны в лоскуты. Некоторые, возможно, были убиты самими Желтыми Ножами, которые, в гневе, наконец, поняв предательство и мошенничество с их стороны, напал на них. Нескоро теперь настанет время, когда Кайила или Желтые Ножи, снова примут таких животных за сверхъестественных существ, гостей от мира духов.
— Ты видишь те облака пыли? — поинтересовался Хси у Ивосо, указывая на разные места на западе.
— Да.
— Это идут Слины, Пыльноногие и даже Пересмешники, — объяснил он, — чтобы перехватить твоих соплеменников, и устроить среди них резню.
Я уже видел всадников даже в лагере Желтых Ножей. Их вигвамы горели.
— Будет много трофеев, много кайил будет захвачено, — отметил Кувигнака. — Несомненно, они сочтут свое путешествие удачным.
— И им нет необходимости нападать на летнее стойбище, — горько сказал Хси.
Ивосо рыдала.
— Что-то нужно? — спросил Хси.
— Нет, мой похититель, — всхлипнула Ивосо.
— Желтые Ножи побеждены, — объявил ей Хси. — Они рассеяны. Они бегут, спасая свои жизни.
— Да, мой похититель.
— Для тебя больше нет никакой надежды на спасение, моя привязанная к столбу, голая шлюха Желтых Ножей, — сказал Хси.
— Нет, мой похититель, — признала она.
— Ты теперь совершенно одинока.
— Да, мой похититель.
— Ты теперь принадлежишь Кайилам, — добил он ее.
— Да, мой похититель.
48. Две женщины
— Освободи рабыню, — приказал Хси Ивосо, указывая на Блокету.
— Слушаюсь, мой похититель, — покорно ответила Ивосо.
Я смотрел вниз с края обрыва на лагерь победителей, раскинувшийся у подножия скалы, на том же месте, где еще вчера, стояли вигвамы Желтых Ножей. Теперь это место занимали Пыльноногие, Слины и Пересмешники.
— Я освобождаю Вас, — сказал Ивосо Блокету, возясь с узлом на ошейнике, торопясь поскорее снять его.
Было раннее утро.
Мы с девушками находились на краю обрыва около столбов. Однако сегодня мы не привязали их, как это было прежде. Они провели эту ночь в тюремном вигваме, как и все предыдущие, связанными и с мешками на головах. Они были все еще раздеты, как прежде. В другом таком же вигваме, так же связанные, сидели Альфред, и четверо из его офицеров. Он не погиб от удара от канхпи по голове. Это были все, кто выжил из наемников.
— На колени, Свободные Женщины, — скомандовал Хси.
Обе нагие девушки, опустились на колени на камень у его ног.
— Опустите головы.
Они опустили свои головы.
— Я объявляю Вас обеих рабынями племени Кайил, — сказал Хси.
Рабыни задрожали.
— Ваши бывшие имена, «Блокету» и «Ивосо», теперь даны вам как имена рабынь, — объявил он.
Названные рабыни не переставали дрожать.
— Можете поднять головы, — разрешил Хси.
Испуганные, ставшие общими рабынями девушки подняли головы. Блокету пытался прочитать в глазах Кувигнаки, а Ивосо в глазах Хси, что будет с ними дальше. Положение девушки в статусе общей рабыни довольно неоднозначно. Что должна делать девушка, как она должна действовать, к кому она должна иметь отношение? В таком статусе она — безличная собственность, государства, клана или племени. Ни у какого особого владельца, вероятно, не будет необходимости беспокоиться или заботиться о ней. Она, будучи такой рабыней, не сможет улучшить ни себя, ни свои условия существования, ни даже обеспечить, до некоторой степени, возможность своего выживания, постаравшись стать, в силу глубоких, добрых, тонких, интимных и изящных отношений, дорогим призом, сокровищем ее владельца.