Члены совета закивали, показывая свое согласие.
— Позже, бесстыдная рабыня, — обратился Махпиясапа к той, кто когда-то была Блокету, — будет решено, что должно быть сделано с тобой, с той, кто набрался наглости и заслуживающей наказания дерзости, прикидываться свободной женщиной.
Рабыня трясясь, склонила голову.
— По крайней мере, эта — свободная женщина — усмехнулся Хси, хватая Ивосо сзади за руки.
— Тогда, в ее случае, стоит привести вынесенный приговор в исполнение! — сердито заявил Махпиясапа.
— Не-е-ет! — заверещала Ивосо, беспомощной куклой обвисшая в беспощадных руках Хси. — Я прошу разрешения встать на колени!
Хси вопросительно посмотрел на отца, и тот позволил плачущей Ивосо упасть на колени.
— Я, тоже рабыня, — сквозь плач, скороговоркой, выкрикнула она. — Я, рабыня!
Она бросила свое нежное тело на камень тропы к ногам Махпиясапы. Оказавшись на животе перед ним, с руками связанными сзади и стреноженными ногами, она, извиваясь, достигла его ног, и беспомощно принялась прижиматься губами, снова и снова, к его мокасинам, покрывая их поцелуями.
— Я, тоже рабыня! — заливалась она слезами.
— На колени, — сурово скомандовал ей вождь.
Она с трудом, извиваясь и дергаясь поднялась на колени. Все, и она в том числе, удивленно заметили, что ее колени при этом оказались широко расставлены. Но девушка, как и ее предшественница не сделала даже попытки свести их.
— Говори! — приказал Махпиясапа.
— Я объявляю себя рабыней, — заявила она. — Я, также, признаюсь, что в тайне давно была рабыней, лишь маскируясь в течение многих лет, под свободную женщину!
— Это правда? — уточнил Махпиясапа.
— Да, Господин.
— Она лжет, чтобы избежать скал, — презрительно сказали из толпы.
— Она может думать, что лжет, — заметил Махпиясапа, — но использовать такую ложь только та, кто действительно является рабыней.
— Это верно.
— В любом случае, она уже объявила себя рабыней.
— Да.
— Понимаешь ли Ты то, что одних только этих слов о признании себя рабыней, достаточно, чтобы стать рабыней, даже если Ты ей никогда не была прежде? — уточнил Махпиясапа и Ивосо.
— Да, Господин, — ответила она.
Как я уже ранее указывал, в подобных ситуациях, такие вещи как намерения и желания, не важны для юридического вступления в силу, достаточно только слов признания.
— Как тебя зовут? — спросил Махпиясапа.
— У меня нет имени, — сказала она, опустив голову.
— Эти женщины — рабыни, — заключил Махпиясапа, поворачиваясь к совету. — Они больше не могут быть подвергнутым благородной казни достойной свободных женщин.
Совет ворчанием выразил свое согласие.
— В таком случае, приговор отменен, — огласил свое решение Махпиясапа.
Девушки обрадовано смотрели на вождя.
— Теперь отдайте их женщинам, — предложил кто-то сзади.
— Они будут рады получить их, — усмехнулся другой.
— Так следовало поступить с самого начала, — поддержал третий.
— Пожалуйста, нет, — взмолилась та, кто прежде была Блокету.
— Как рабыни, теперь вы можете быть подвергнуты длительным и мучительным пыткам, и даже не обязательно за преступления, или проступки, а просто по прихоти хозяина, — напомнил Махпиясапа двум рабыням.
Девушки задрожали, глядя на него, широко открытыми от ужаса глазами.
— Отдайте их женщинам, — смеялись мужчины вокруг.
— Возьмите нас себе в качестве рабынь, — взмолилась та, кто раньше была Блокету.
— Пожалуйста, Господа! — заплакала та, кто когда-то была гордой Ивосо.
— Я не принимаю Вас как рабынь племени Кайил, — объявил Махпиясапа.
Отвергнутые девушки затряслись в панике.
— Есть ли здесь кто-либо, кто примет этих рабынь? — громко спросил Махпиясапа, но желающих не нашлось.
— Отдать их женщинам, — снова послышалось предложение из толпы.
— Отдать их женщинам! — поддержали несколько голосов.
— Пожалуйста, Господин, — внезапно закричала та, кто была Блокету, поворачиваясь и бросаясь вначале на плечо, а затем переворачиваясь на живот, перед Кувигнакой. Она пылко поцеловала его мокасины, лежа перед ним связанная на животе. — Пожалуйста, Господин, — умоляла она, поливая ноги парня слезами, — пожалуйста, примите меня как рабыню!
Ивосо, следом за Блокету, бросилось животом на камни перед Хси.
— Я — рабыня! — зарыдала она. — Пожалуйста, Господин, не позволяйте им отдать меня женщинам!
Ее слезы обильно увлажняли скалу и его мокасины. Ее тело тряслось от рыданий. Ее маленькие руки, стянутые сыромятной кожей, беспомощно дергались за ее спиной. Ее губы прижимались снова и снова к его мокасинам, покрывая их отчаянными молящими поцелуями.