— Убирайтесь, — повторил свой приказ Хси.
— Ты приказываешь мне как Хси, или как Солдат Слин? — сердито спросил Кувигнака.
— Убирайтесь отсюда, — угрожающе прорычал Хси.
— Я повинуюсь тебе как Солдату Слину, — уточнил Кувигнака. — Я ухожу.
— Когда начнется охота, — напомнил Хси Кувигнаке. — Ты не сможете охотиться. Ты будешь резать мясо вместе с женщинами.
— Без тебя знаю, — буркнул Кувигнака.
— А все потому, что Ты — женщина, — презрительно сказал Хси.
— Нет. Я — мужчина.
— Она симпатичная, не так ли? — спросил Хси, обращаясь к Гранту.
Грант предпочел промолчать.
— Если она будет плохо ублажать тебя, избей ее, — издевательски посоветовал Хси торговцу. — Ведь так и должно поступать с любой другой женщиной.
Вдоволь поиздевавшись над нами, Хси резко развернул свое животное, и я услышал быстро уменьшающийся топот его лап.
— Не стоит гнаться за ним, — предупредил Грант.
— Я — мужчина, — сердито сказала Кувигнака.
— Мне это известно, — постарался успокоить его Грант.
— Я должен драться с ним, — заявил Кувигнака.
— Нет. Это не будет мудрым с твоей стороны. Он — один из самых лучших воинов Исбу, — заметил мой друг.
— Вставай, Mitakola, мой друг, — обратился Кувигнака ко мне. — Он уехал.
Я встал, отплевываясь и вытирая лицо правой рукой. Грант вернул мне одежду и мокасины, и, надев их, я снова запрыгнул на свою кайилу.
Хси уже удалился от нас где-то в два пасангах, приближаясь к краю стада кайилиауков.
— Разве Ты не хотел бы убить его? — горько спросил Кувигнака.
Я пожал плечами и ответил:
— Он нападал не на меня. Он пытался разозлить Кэнку.
Ну, что ж я сам принял ошейник. Поступая так, я прекрасно понимал то, что делал. Хси, как и любой другой свободный человек, был полностью в пределах своих прав. Я нисколько не заблуждался относительно моего статуса. Я был рабом.
— Неужели тебе не хотелось бы, убить его? — повторил свой вопрос Кувигнака.
— Нет.
— А вот я хочу убить его, — с горечью в голосе признал Кувигнака.
— Но Ты ведь не сделаешь этого, — высказал свою надежду Грант, и напомнил: — Он из клана Исбу, из твоего собственного клана.
— Но, тем не менее, я не должен любить его за это, — внезапно засмеялся Кувигнака.
— Что верно, то верно, — усмехался Грант.
Я смотрел вслед Хси. Он, казался мне, ожесточенным, и легко управляемым молодым человеком. Думаю, что это проявилось, после того как шрам обезобразил его лицо. С того самого времени он, казалось, жил лишь для убийств и мести, не только против Желтых Ножей, но и против любого врага, или предполагаемого врага Кайил.
— Он безумен, — сказал Кувигнака.
— Он ожесточен, — поправил я.
Что заинтересовало меня, так это отношение самого Хси к своему уродливому шраму. Многих воинов подобная отметина совершенно бы не обеспокоила, поскольку она ничуть не умаляла их подвигов. Наоборот, другие, возможно, приветствовали подобное, как признак храбрости, весомый символ его отваги, полученный в ближнем бою. Несомненно, нашлось бы немало воинов, и не только среди дикарей, приветствовавших такое дикое, зверское добавление к их внешности. Вот только почему-то не Хси. Он, как и многие из краснокожих, чрезмерно тщеславно относился к своей внешности. Действительно, иногда молодой парень смазывает жиром и заплетает свои волосы, надевает на себя в праздничный наряд, наносит раскраску, и просто проезжает через стойбище, красуясь перед своими товарищами, и в особенности перед девушками. Это, возможно, несколько тщеславно, но зато как роскошно и необычно для стойбища. Никогда больше, подобное предприятие не будет доступно для Хси. Никогда больше ему не проехаться таким способом, показывая себя, свою кайилу и свои регалии, не блеснуть во всей славе подобного примитивного променада. Кажется, что теперь, он стесняется показывать свое лицо, не только мужчинам племени, но даже своим боевым братьям из Солдат Слинов. Канхпи Желтого Ножа сделал больше, чем зарубку на плоти и кости краснокожего, он прорубил гораздо глубже, возможно достав до тщеславия, гордости и самосознания мужчины. Наверное, для Хси, особенно тяжело было осознавать свое уродство потому, что до этого он был чрезвычайно красивым парнем. А кроме того, у него были весьма неплохие перспективы в жизни, ведь он был богатым и высокопоставленным в племени. Он был сыном Махпиясапы, гражданского вождя Исбу. Теперь ему казалось, что он оказался, по крайней мере, в его собственном воображении, безвозвратно испорченным, в один проклятый момент.