Я начал рыться в карманах.
— Держи. Вон будка рядом, звони.
Он бегом помчался к телефонной будке. Возвратился очень скоро.
— Нету дома, — сообщил он. — Ветреная девица, ускакала на гулянку. Одним словом, с «бесенятами в глазах». А матушка ейная допытывалась, кто звонит.
— Не сказал?
— Отчего же. Попросил передать Наталье, что два ефрейтора, хорошо ей знакомые, утром имеют честь покинуть Средневолжанск. И может статься, навсегда…
— Почему навсегда?
— Милый, служба может потребовать немало времени.
Ни за что бы не признался Генке, что я думал только о Наташке. Хорошо, что ее не оказалось дома, а то Карпухин начал бы лясы точить по телефону. Зачем? Мне это было бы неприятно.
Интересно, скажет Наташке мать о телефонном звонке двух ефрейторов танковых войск? Может, все-таки скажет…
А трамвая все не было. Генка посмотрел на часы. Если идти ускоренным шагом, пожалуй, можно поспеть к сроку. И мы решили идти пешком.
А город затихал. Город отходил ко сну. Гасли окна домов. Все это повторится и завтра, и послезавтра. Но мы этого больше не увидим. Мы уедем из нашего города. Впервые в жизни уедем далеко-далеко, за пределы нашей страны. А там, наверное, все будет другое, другая земля, другие люди, другие города. Вот только звезды будут и там те же самые. И будет та же самая луна. Она одна на всех, и звезды — на всех. А эти улицы, город, Волга — они только для нас. Там их не будет. А как же без них?
А как же без них?
Но мы не будем без них. Ведь они у нас в сердце: эти улицы, город, Волга. В самом сердце. А без сердца человек не живет.
22
Вот и все. Знамя в последний раз торжественно проплыло вдоль строя и в сопровождении знаменного взвода скрылось за углом штаба.
— Полк, воль-но-о!
Что с тобой, друг мой Генка Карпухин? У тебя на глазах слезы? Ах, ветер… Ну конечно, это от ветра? И у прапорщика Альхимовича? И у лейтенанта Астафьева?
— По ма-ши-ина-ам!
На старом, утрамбованном солдатскими сапогами плацу — желтые тополиные листья. Первые листья осени.
На старом, утрамбованном солдатскими сапогами плацу медь полкового оркестра выплескивает на наши головы бодрящие мелодии маршей. Тебе весело, Генка? Ну да, тебе весело всегда, ты — оптимист. А я? Я как ты. Погоди, не прячь свой платок, Гена, понимаешь, этот бродяга-ветер… пылит и пылит в глаза…
На старом, утрамбованном солдатскими сапогами плацу тесной кучкой столпились провожающие. Мама, отец, Алексей Иванович с тетей Леной… Обо всем мы уже переговорили, выслушали все наказы, все пожелания. И теперь они стоят тихие, покорные. Рядом с ними стоят еще чьи-то отцы, чьи-то матери, чьи-то невесты.
И Наташка пришла. Интересно, почему ты раньше ни разу не замечал, Гена, что у нее такие красивые косы? Теперь никто из девчонок не носит кос. А у нее косы. Может, они единственные на весь Средневолжанск? Ах, ты этого не знаешь? Оказывается, есть вещи, которых ты не знаешь, Карпухин…
Я смотрю на своих родителей, на Наташку. Стоит, теребит руками свои косы и грустно глядит в нашу сторону. Не надо грустить, Наталья. Спасибо тебе, Наталья, за то, что пришла проводить. Я этого никогда не забуду… Твои косы, наверное, мне будут сниться.
Провожающие машут руками, косынками, шляпами и что-то кричат нам. Гремит оркестр, и работают двигатели машин. Ни одного слова не разобрать, но мы все понимаем.
До свиданья, родные!
До свидания, старый плац. Пожелай нам доброго пути, пожелай нам радостей в службе.
Колонна медленно трогается с места, минует ворота КПП и вливается в уличный машинный поток.
Песню бы, ребята, а? Что же ты молчишь, Антропов? Жаль, у Сереги Шершня нет гармони… Как в строю, запевай под сухую, Никола!
Вот чудеса: сегодня все понимают друг друга без слов. Телепатия на практике! Антропов затягивает нашу.
И над всей колонной, над городом, над Волгой звенит стоголосая строевая солдатская Василь Палыча Соловьева-Седого песня. Вот послушал бы прапорщик Игнат Романович Альхимович! Впрочем, послушает еще не раз. На наше место придут новые ребята, и он их научит всему. Песне — тоже.
Останавливаются прохожие.
Прижимаются к бровке попутные и встречные машины, освобождая нам путь. Замедляют бег трамваи и троллейбусы.
Постовые поворачиваются и прикладывают руку к головному убору. Снимают шляпы мужчины. С восторгом смотрит на нас завистливая и ничего не понимающая пацанва. Машут руками женщины. Улыбаются девчата.
Нас провожает весь город.
До свидания, город. Спасибо тебе, город. Получай на память, город, нашу песню: