Вот и Муханов оказался в себе невластен, вот и он дал поспешные обеты, над которыми сейчас, конечно, хохочет всевидящая судьба. И, чтобы не слышать этого хохота, он немедленно объявил себя чахоточным больным, просто-таки умирающим, а потом пустил в ход все свои связи, вплоть до слезной просьбы к Аграфене-Клеопатре, перевести его из «гибельной финляндской сырости»... в Петербург. Ну да, там ведь сушь каракумская...
Накануне отъезда друга из Гельсингфорса Евгений Боратынский, который как раз находился в это время в Петербурге, прислал Александру стихотворное послание, которое так и называлось: «Запрос Муханову». Боратынского очень интересовала судьба этой любовной истории:
Муханов только вздохнул, прочитав эти строки, и писать в ответ ничего не стал. Все равно они с Евгением скоро увидятся и объяснятся.
Итак, Муханов уехал.
Аврора была слишком горда, чтобы выказывать свое горе. Теперь ее красота казалась броней, пробить которую представлялось невозможным. Уврачевать оскорбленное сердце помогла тревога за сестру.
Эмилия появилась на гельсингфорском горизонте спустя два года – и немедленно влюбилась. Предметом ее страсти сделался граф Владимир Алексеевич Мусин-Пушкин, который был сослан туда за связь с декабристами. Конечно, можно было бы ожидать для такой красавицы более блестящей партии, однако ведь любовь! Отчиму девушек было жаль Аврору, которая втихомолку страдала, и он не мог заставить страдать и Эмилию... Правда, влюбленных попросили подождать с венчанием, пока с Мусина-Пушкина не будет снят полицейский надзор. В 1828 году они обручились, в 1831 – повенчались. Теперь уже Эмилия – вполне счастливая Эмилия – ничего так не желала, как устроить судьбу сестры. Нет, ну в самом деле, не совсем хорошо складывается: младшая сестра замужем, а старшая – все еще нет. Это даже считается неприличным... Ах, ну почему на пути Авторы не встретится человек, столь же благородный и красивый, как граф Мусин-Пушкин? Он – живое опровержение истины, что никому из мужчин нельзя верить. Выходит, нельзя верить только подлому изменнику Александру Муханову, который разбил сердце Авроры. И надо же было такому статься, чтобы первая любовь ее оказалась несчастной! Может быть, повезет со второй?
Эмилия так старательно молилась о счастье сестры, что небеса услышали ее. Карл Маннергейм, богатый и знатный швед, отпрыск знатного рода, пленился красотою девицы Шернваль и немедленно сделал предложение, которое было благосклонно принято.
Эмилия вздохнула с облегчением. А Аврора... Аврора просто вздохнула. В этом вздохе было смиренное согласие с судьбой, которая именно таким образом решила устроить ее счастие. Да, сердце ее рвалось от любви в Александру Муханову, однако Аврора прекрасно знала, что станет Карлу Маннергейму хорошей женой. Будет верна ему до смерти, никогда в сторону не взглянет, и даже появись прямо вот сейчас перед нею синеокий демон-искуситель Александр Муханов, ему придется уйти ни с чем.
Синеглазый демон, слава тебе, Господи, не появился, день венчания был назначен. Незадолго до него Карл решил съездить в отдаленное имение своей прабабушки, которая была еще жива и очень жалела, что не сможет побывать на свадьбе любимого внука. Карл хотел получить ее благословение. Он уехал... и не вернулся. Доподлинно было известно, что в имении он побывал, с прабабушкой встретился, благословение получил, но...
Куда он пропал потом? Что с ним случилось? Погиб, наверное, но где и как – осталось неизвестным для всех. В том числе и для его невесты, о которой снова заговорили в гельсингфорском обществе... причем теперь с этаким многозначительным пожатием плеч, с закатыванием глазок, с сочувственными интонациями, за которыми крылось неприкрытое злорадство.
Красавица, да? Ну, а толку с той красоты? Не иначе как злая королева троллей качала ее колыбель, вот и наградила свою подопечную горькой судьбой!
Когда такие разговоры дошли до ушей матери Авроры, она зарыдала. Обеспокоенный супруг долго спрашивал, отчего она плачет, и наконец услышал вот какую историю: когда Аврора еще только появлялась на свет, в дом выборгского губернатора постучала уродливая старуха. Она представилась повитухой и предложила свои услуги. Шернваль был вне себя от страха за жену: врач задерживался, на служанок он не надеялся, а тут неожиданно помощь подоспела. Он допустил старуху до ложа будущей матери. Всю ночь длились схватки, а когда с первыми лучами солнца родилась очаровательная девочка, старуха плюнула на младенца и прошипела: «Так пусть же твоя красота будет достойна тех несчастий, которые она принесет!» И убежала. Ошеломленный Шернваль кликнул слуг, чтобы задержали ее да надавали тумаков, однако те побоялись, уверяя, что повитухой была злая троллиха. И вот теперь... Неужели начало сбывать проклятье?!
Именно в эти печальные дни граф Владимир Алексеевич Мусин-Пушкин получил известие о том, что ему дозволено вернуться в Россию. С него было взято обязательство поселиться в Москве и не выезжать за границу. Однако навещать северную столицу не возбранялось. Эмилия решительно заявила, что берет с собой сестру. Она была убеждена, что проклятье королевы троллей не будет иметь власти вдали от ее шведских, финских и норвежских владений.
И вот прекрасные сестры, как две звезды, взошли на светском небосклоне, появились в салонах старой и новой столиц и были представлены ко двору. Даже насмешница Александра Смирнова-Россет, фрейлина императрицы, как ни рылась в безднах своего злоехидства, не смогла найти уничижительного слова для совершенной красоты обеих: «Тут явилась в свет Аврора в полном цвете красоты. Особенно у нее был необыкновенный цвет лица и зубы как жемчуг. Сестра ее Эмилия была хороша и еще милее Авроры».
Александр Тургенев, видевший сестер еще прежде, называл Эмилию «прелесть во всем» и писал другу своему Булгакову: «Поклонись милой красавице Эмилии, скажи ей, что у меня сердце дрогнуло при виде Авроры, которая не вдруг узнала меня. Я не мог собраться с духом, чтобы начать разговор, но она сама начала его. Еще сердце бьется при воспоминании о ней».
У обеих сестер, замужней и остававшейся еще в девушках, немедля нашлись обожатели. Петр Вяземский совместно с композитором Виельгорским сочинил романс в честь старшей и сообщил об этом Александру Тургеневу в таких выражениях: «Здесь проезжала финляндская красавица Аврора, воспетая и Боратынским. Дурная погода и хорошенькое лицо ее, к тому же имя, которое ей по шерсти, так в рот и влагали стихи».
Вот они:
Один из поклонников сестры младшей писал так: