Галина Врублевская
Поцелуев мост
Глава 1
Я проснулась и не сразу поняла, где нахожусь 1. Я увидела себя на матрасе, постланном прямо на полу в просторной, но незнакомой комнате. Мебель в ней отсутствовала, а за окном светился линяло-голубой прямоугольник неба. В следующий момент память вернулась ко мне. Это было мое первое утро в моей новой квартире. После нескольких лет жизни за границей, в Лондоне, я вернулась домой в Россию.
Семь лет назад, когда меня увозили на лечение в Англию, я с трудом могла двигать руками и держать прямо голову – последствия перенесенного мною клещевого энцефалита. Но тамошняя медицина совершила чудо. Микрочип, вживленный мне в затылок, заставил работать ослабленные мышцы. Мне вернули здоровье, но я прежняя исчезла. Побывав на границе между жизнью и смертью, я поняла, как хрупка жизнь. Краски окружающего мира стали для меня ярче, разнообразнее. То, что раньше оставляло равнодушной, стало ценным и дорогим. Зато многие переживания потеряли свою остроту, притупились.
Сколько лет сердце мое чуть не выскакивало из груди при одном лишь имени Игорь! Теперь оно выцвело в памяти, как старая фотография. Лишь в ненастные дни своей жизни, перелистывая страницы воспоминаний, я натыкаюсь на расплывчатую тень его образа. Хотя мне известно, Игорь жив, здоров и вполне благополучен.
Он долго был для меня идеалом мужчины, однако… Кто сталкивался с предательством любимого, тот поймет. Я казнила свою любовь к этому человеку. Хотя иногда мне кажется, что она уцелела и свернулась незаметным клубком в неведомых мне закоулках. Своя душа – самые непроходимые потемки.
Сейчас сердце мое саднит: недавно я потеряла мужа, Олега Нечаева. Наша совместная жизнь оказалась так коротка! Пусть я не любила его, но он был для меня лучшим в мире другом. И теперь, когда Олега не стало, я мысленно обращаюсь к нему за советом, делюсь маленькими радостями и бедами. Он был со мною рядом в самые трудные дни, сделал невозможное – нашел лучших врачей, вернувших меня к полноценной жизни. Но плата за мое выздоровление оказалась слишком высока. Он погиб в автокатастрофе, как только наша жизнь стала налаживаться.
Олег как бы обменял свою жизнь на мою. И всем, чем я обладаю сейчас, я обязана ему. Он оставил мне такое состояние, каким я поначалу не представляла, как распорядиться.
Есть люди, стремящиеся к богатству. Я же никогда не помышляла о больших деньгах. Деньги для меня, поверьте, большая обуза. Чтобы прокормиться и одеться, хватило бы и сотой доли того, что я теперь имею. А что прикажете делать с остальным богатством?
Я поднялась с матрасика, накинула халат и бесцельно побрела по пустым комнатам. Их три в моей квартире, и все для меня одной. Светлые, будто выбеленный лен, обои еще пахли клеем, а новенькие, янтарного цвета двери источали аромат сосны. И обои, и двери, и квадраты подвесного потолка с встроенными светильниками, и блестящая никелем, кафелем и стеклом ванная комната – все отделано под присмотром Гальчика, моей помощницы. Гальчик прилетела из Лондона тремя месяцами раньше. А в одной из комнат лежала груда нераспакованных картонных коробок – мой багаж, привезенный из Англии. В квартире не было лишь мебели. Мне предстояли довольно приятные хлопоты по обустройству своего нового жилья. Однако на подоконнике на кухне стоял электрический чайник и накрытый салфеткой поднос с легким завтраком. Я откинула салфетку, посмотрела на горку сухих мюсли на тарелочке и чашку молока, мысленно поблагодарила Гальчика за заботу и отошла в сторону – есть мне пока не хотелось.
Я не знала, за что взяться. Лондонские картинки и впечатления от встречи с Петербургом кружились в моей голове пестрым хороводом. Я открыла балконную дверь – хорошо иметь квартиру на последнем этаже – и будто взлетела над городом. Мой маленький балкончик, как нос корабля, плыл в небесном океане. Бледное утро – прозрачный ребенок белой петербургской ночи – начинало наливаться слабым румянцем. Улицы еще были пустынны, а окна домов казались безжизненными – никто в эту июньскую светлую рань не включал свет. Одинокий прохожий миновал Поцелуев мост, но автомобили не спешили нарушить тишину. Не было, разумеется, и целующихся влюбленных на мосту. Спящая река Мойка чуть вздрагивала от бликов светлого неба, и казалось, прямо по ней, вдали, навстречу моему взгляду, скользит громада Исаакиевского собора.
Никогда прежде из моих окон не открывался такой волшебный вид, даже когда я жила в доме в тридцати метрах от Исаакия. Чтобы наслаждаться красотой, надо от нее отдалиться. Теперь у меня не было ни мыслей, ни чувств, ни ощущений. Освежающий ветерок тоже стал мною и прекратил ощущаться моим телом. Йоги называют это состояние нирваной.
Однако наслаждалась я покоем недолго. Утреннюю тишину надломил прерываемый хрипами радиоприемника низкий голос исполнительницы народных песен. Я вздрогнула от неожиданности: песня вырвалась, повидимому, из открытого окна под моим балконом. Стоны «Ямщик, не гони лошадей, мне некуда больше спешить, мне некого больше любить» были бы созвучны моему настроению, если бы не чрезмерная его громкость. Вскоре запах крепких мужских папирос потянулся из подозреваемого окна в мою сторону. Преодолевая неловкость, я решилась попенять возмутителям спокойствия:
– Уважаемые соседи, будьте добры, приглушите вашу музыку! Семь утра, имейте совесть!
Магнитофон тотчас выключили, и снова стало тихо. Я обрадовалась легкой победе и решила еще постоять на балконе, подышать свежим воздухом, но свежести в нем уже не было. Облака табачного дыма со всех сторон карабкались на мой балкон. Я юркнула в квартиру, плотно закрыв балконную дверь.
В комнату я вошла вовремя. Телефонная трель гулко разливалась по пустой квартире. Кто это в такую рань? Сплошное беспокойство! Как сказывает в таких случаях моя ясновидящая подруга Татьяна, первое событие дня влечет за собой похожие на себя. Я взяла трубку. Звонила Татьяна, легка на помине. Она с уверенностью заявила, будто чувствовала, что я уже не сплю, и, желая предвосхитить мои планы, предлагает сегодняшний день провести вместе.
С Татьяной мы знакомы сто лет. В детстве росли рядом, в одной коммунальной квартире. Когда выросли, отдалились друг от друга, слишком мы оказались разными. Она энергичная, самонадеянная, любит командовать людьми и судить их. Я же вечно сомневаюсь, в своих бедах виню себя, а не других. Но Татьяна стала несколько лет назад женой моего брата, моей родственницей, и наши отношения возобновились. Вообще-то человек она беззлобный и ко мне хорошо относится. Все годы моего пребывания за границей мы поддерживали с ней связь – переписывались, перезванивались. Татьяна, медсестра и ворожея одновременно, считала своим долгом наставлять меня по жизни. Вчера она в скромной группке встречающих промелькнула в аэропорту, но поговорить толком нам не удалось. Таня торопилась домой. Татьяна, наряду со сверхъестественными способностями, обладала и вполне земными, деловыми качествами. Именно она помогла Гальчику подыскать квартиру, за что я еще не успела ее поблагодарить. Так что я не рассердилась за ранний звонок.
– С удовольствием с тобой встречусь, Танечка. Приезжай. Сегодня у меня день отдыха, а уж с завтрашнего дня я начну планировать свои дела. Нам с Гальчиком надо квартиру обставить, потом, не мешкая, о галерее подумать. А сегодня я в каком-то полусне: и квартира еще кажется чужой, и бодрости привычной нет. Наверное, разница в часовых поясах сказывается. И потом, я отвыкла, когда за окном всю ночь светло.
– Июнь. Белые ночи, что ж ты хочешь.
– А я о чем? Утром вышла на балкончик. Красота. Золотые купола Исаакия в белой дымке – чудо. Спасибо, Таня, что ты Гальчика на этот район вывела, она же города не знает. Тут замечательно тихий, уютный уголок… – Я запнулась на полуслове, вспомнив утреннего меломана, и грустно добавила: – Правда, соседи, не ахти. Да ладно, не будем о них.