У меня были его фото.
На работе его кабинет — через коридор. Все видно, всех видно. Он ходит, я смотрю, не могу оторваться. Такой красивый… Он никогда не носил галстуки. Никогда не ругался матом. Пить пил, но в рамках традиции. Не курил, не приставал. Был мечтой.
И вот мечта протягивает руку и предлагает уединиться да вспомнить хотя бы парочку чудес, чтобы наше реноме не слишком пострадало…
Мы отошли в сторону, вокруг все пили, смеялись, переливались, а он смотрел мне в глаза с надеждой.
— Ну, ты же редактор, Женя? Как это — не помнить семь чудес? Это же святое…
А я только одно помнила — я хочу от него ребенка.
Путаясь в фактах, мы с горем пополам наскребли шесть, и каждую минуту он меня касался, наклонялся ко мне, прятал меня и идеи от других игроков. Взял меня за плечи, прижал так, эдак — репетировал. Ах…
— Ну, вы скоро? Вы там чем занимаетесь?
Не было и не будет у меня лучших ассоциаций с садами Семирамиды. Никогда пирамиды Хеопса не покажутся мне более сладостными. Ради Мавзолея в Галикарнасе мы прилегли на пол рядышком… Я даже не скажу, что был за Колосс Родосский, иначе и в воспоминаниях мое сердце не выдержит, а ему еще бы побиться лет пятьдесят…
Но итог спектакля был совсем удивительным.
— Шесть! Шесть чудес! — закричали наши добрые коллеги. — Где седьмое? Так нечестно, несправедливо! Требуем седьмого чуда света! Немедленно!
— А вот оно — седьмое, — сказал Иван Иванович.
И взял меня на руки,
— Вот оно. Это наша сотрудница Женя. Вот вы не знаете, а она умеет за три дня набрать текст в двести тысяч знаков! Вот вы не догадываетесь, но она одна ни разу не взяла отгул или больничный! Вот вы посмеетесь, но только она одна верит, что мы снимем что-то толковое, а не только рекламу…
Он тогда еще держал меня на руках, но аргументы в пользу моей чудесности закончились.
И тогда он еще раз посмотрел на меня, но уже очень внимательно.
— И она красивая. Смотрите, какая красивая у нас сотрудница Женя! И, что удивительно… я раньше не замечал… Ну, не чудо ли?
— Чудо! — закричали коллеги и подняли вверх бокалы. — Так выпьем же за чудо в Новый год! И пусть все ниши желания сбудутся!
Мое желание сбылось.
Хоть и частично.
— Привет. Отдыхаешь?
Это… Милка-искусительница. Откуда, как?
Пробралась в нашу благополучную палату.
— Да вот, сидела я. Дай, думаю, проведаю подружку. Ну, че? Как сама?
Журналистка Александра с выразительным презрением взглянула на розовые стразики. Таня не обратила внимания. Таня спала, пользуясь тем, что капельницу сняли.
— Слышь, чего молчишь?
— Слушайте, я поспать хотела.
— Ну, ты спи. Я так посижу. Родила ваша эта… ненормальная… йоговка… которая с вами вчера лежала… Мальчика родила. Сегодня уже носилась там по всему послеродовому, чтоб выписали… Ой, а че это?
Она схватила с тумбочки мой телефон, а там фото с того самого корпоратива… Там и Даша, и Лара, и Маша Виранская, и Влад с Ксюшей, и Рената Викторовна, и Наталья Григорьевна, и Нестеров, и сразу все Демонюки. И я. И Иван.
— Это кто?
— Положите на место, пожалуйста.
— Не, мне просто интересно!
— Это мои коллеги. Бывшие.
— А че — бывшие?
— Я ушла.
— А че ушла?
— Обстоятельства так сложились.
— А уходить зачем было?
— Дайте мне поспать, пожалуйста.
— Ладно, молчу.
Она не положила телефон на место, но хотя бы заткнулась.
— О, симпотный мужик, — она ткнула обломанным перламутровым ногтем в Ивана: — Кто такой?
— Какое вам дело?
— Ну типа просто так.
— Я сплю.
— А это — его телочка?
— Слушайте!
Кого она так назвала?
Дашу.
А Даша — коллега, стилист, даже где-то подруга. Даша очень красивая. Очень, очень, очень красивая. Как все стилисты. Очень неприятно, что Милка выбрала Ивану в партнерши Дашу. Но фишка в том, что Иван тоже выбрал ее.
Я отобрала у Милки телефон.
— Идите к себе в палату, пожалуйста.
— Да уйду, уйду. Что вы все такие скучные-то?