СОМАТИЧЕСКАЯ БОЛЬ возникает перед рождением ребенка во время потуг. Это болезненное ощущение вызывается растяжением тканей в нижней части родового канала при продвижении плода. В отличие от висцеральной боли, соматическая боль имеет острый характер и точно локализуется во влагалище, прямой кишке, промежности.
После такой встречи роддомом я была просто на грани паники. Надо срочно с кем-то договариваться, но уже не о квартирах! При чем тут квартиры? Боль! Вот с чем надо разобраться! Надо, чтобы они сделали мне кесарево, и все! Хотя… Это же тоже больно! Черт! Я просто в ловушке! Гейм овер! Я отсюда не выйду уже никогда!
Когда вернулась Анжелика Эмильевна, я уже почти рыдала.
— Что с вами?
— Я… я боюсь…
— Ой, не бойтесь, все через это проходят!
— А я боюсь! Я через разное проходила! Но через это — нет! И я боюсь, что там что-то, через что я пройти не смогу!
— Вам надо кровь сдать, пока процедурный не закрылся…
Она разгладила измятые несчастной Кузьминой бумаги и снова взялась писать. Она была слегка недовольна Кузьминой, но не слишком.
— А что с той беременной?
— Рожает.
— Прямо сейчас?
— Да. Вы бы пошли уже в процедурный, а то не успеете сегодня, а у вас три анализа.
Может, и лучше было бы не успеть?
Кровь сдавать тоже больно. И вены у меня тонкие, едва нарисованные.
Около девяти месяцев назад
Когда я в первый раз пришла сдавать кровь «по беременности», вену долго не могли найти. Медсестра в поликлинике напряженно стучала по моей бледной коже, а рука, стянутая жгутом, болела страшно!
— Больно…
— Господи, как я вас всех, с плохими венами, люблю…
Мне перевязали жгут на другую руку, медсестра даже проколола разок кожу для пробы, но безуспешно. Потом снова вернулись к «первой» руке, еще раз перетянула ее, попытались ковырнуть там.
— Женщина! Вы кулаком работайте! Я же за вас все сделать не могу!
Потом была вообще феерическая вещь — она порвала мне вену! Скажи мне кто-то годом раньше, что мне порвут иглой вену, я бы, может, из страны уехала! Это же ужасно! И больно, кстати!
В результате кровь из меня она все же добыла, сильно отругала и велела больше в ее смену не приходить.
А я тогда еще долго сидела в коридоре и плакала. Сначала — от жалости к себе, от боли и от страха. Мне же теперь каждый месяц эту кровь сдавать придется! А может, и чаще! За что бедным женщинам еще и такие муки адовы? И как это можно, чтобы в 21 веке людей так пытали во время простейшего забора анализов? И как, например, наркоманы могут добровольно дырявить свои вены? А ведь у них тоже они могут быть плохие, тонкие? Наркоманы же не по венному признаку становятся наркоманами. А как они ими становятся? Почему вообще, в чем причина? Что заставляет людей так верно и больно себя убивать? Господи! Мой ребенок не должен стать наркоманом!!!
Когда медсестра спустя полчаса собралась домой я еще была в коридоре и рыдала так, что из соседних кабинетов выглядывали доктора посмотреть.
— Чего? Так больно? — с ужасом спросила тогда медсестра.
— Я не хочу, чтобы мой ребенок стал наркоманом!
— …?
И я снова рыдала, рыдала…
Видимо, медсестра тогда сделала в моей обменной карте пометку «нестабильная психика». Или что-то в этом роде отметила каким-то специальным медицинским секретным знаком. Потому что с тех пор все врачи и медсестры смотрели на меня странно. Или мне так казалось? Мы же, беременные, нервные, да?
Но самое главное — все, что происходило потом, я воспринимала уже не с точки зрения себя, своих ощущений, а применительно к моему ребенку.
А как это отразится на нем?
Вот что произошло со мной когда-то…
И вряд ли это излечимо…
И сейчас, когда адреналин немножко выветрился. я вдруг врубилась, что все это время моя сладкая деточка тоже варилась в шоке. Его там зажало моими сдуру окаменевшими мышцами, его там начала прошивать насквозь моя закипевшая кровища. И он, солнышко, никак не мог от этого защититься, никак. Ни сказать, ни крикнуть, ни отвернуться, ни в сторону отойти. Я зажата обстоятельствами, а он — еще и моим животом. Стыдно, женщина… Стыдно…
Я вдохнула три раза очень глубоко, попросила у моего ангела прощения и шагнула в процедурную…