Человек выходил из красного шарабана. Дейзи застыла на месте, не веря своим глазам, но сразу вспомнила о грязной рабочей одежде и всклокоченных волосах — она не причесалась после ласк Гленны.
— Привет, Теодоусия.
— Папа? Что ты здесь делаешь?
Дейзи всегда робела перед отцом и представляла его себе статным и рослым, но сейчас вдруг увидела, что у него довольно субтильное телосложение, а ростом он всего на несколько дюймов выше ее самой Однако по-прежнему его вид говорил о богатстве и респектабельности — седая шевелюра, которую раз в неделю приводил в порядок дорогой парикмахер, легкие итальянские кожаные туфли с золотой застежкой. Трудно было представить, что когда-то этот человек влюбился в фотомодель и стал отцом незаконнорожденной дочери. Но… сама Дейзи являлась доказательством того, что некогда ее отец был живым человеком.
— Я приехал повидать Алекса.
— О… — Дейзи изо всех сил постаралась скрыть обиду — она думала, что отец приехал к ней.
— Еще я хотел проверить, как ты.
— Проверить?
— Да, хотел удостовериться, что ты еще здесь и не наделала каких-нибудь глупостей.
В какой-то момент она испугалась, что Алекс рассказал ему о похищении денег, но потом успокоилась — ей стало ясно, что муж этого никогда не сделает. Эта мысль, неожиданно согрела Дейзи душу.
— Как видишь, я все еще здесь. Если хочешь, мы можем пойти к нам в трейлер, и я дам тебе что-нибудь выпить, а если ты голоден, то угощу бутербродом.
— Вполне достаточно будет чашки чая.
Дейзи повела отца к их жилищу. Увидев потрепанный трейлер, он застыл на месте.
— Боже! Ты хочешь сказать, что живешь здесь?
Неожиданно для самой себя Дейзи ощутила обиду за свой маленький дом.
— Внутри он не так плои, я его украсила как могла.
Однако, войдя в трейлер, Макс был протрясен убогостью обстановки не меньше, чем потрепанным внешним видом трейлера.
— У Алекса могло быть что-нибудь поприличнее.
Странно, но Дейзи решила поспорить с отцом, продолжая защищать свое жилище.
— Мы здесь прекрасно себя чувствуем.
Отец посмотрел на единственную в комнате кровать. Видимо, она ему не понравилась, но лицо Макса осталось бесстрастным.
Направившись к плите, чтобы вскипятить чайник, Дейзи по тому, как брезгливо отец присел на краешек кровати, поняла, что он боится подхватить какую-нибудь заразу. Поставив чайник на огонь, она пододвинула отцу стул.
В комнате повисла неловкая тишина, которую первым нарушил отец:
— Как, ты живешь с Алексом?
— У нас все хорошо.
— Это настоящий мужчина и человек. Не всякий сумеет остаться человеком после тех испытаний, которые выпали на его долю. Он когда-нибудь рассказывал тебе, как мы с ним познакомились?
— Он говорил, что ты спас ему жизнь.
— Об этом я не могу судить, но когда я нашел его, он лежал на земле перед своим дядей Сергеем. Этот тип наступил на мальчика ногой и бил кнутом.
Дейзи содрогнулась. Алекс говорил, что в детстве с ней жестоко обращались, но она не представляла, что это было настолько ужасно.
— Рубашка Алекса была разорвана, спина покрыта багровыми рубцами, некоторые из них кровоточили. Дядя клял его на чем свет стоит за какую-то мелкую провинность и при этом бил изо всех сил.
Дейзи зажмурила глаза, моля Бога, чтобы отец замолчал, но он продолжал рассказывать:
— Больше всего поразило меня то, что Алекс молчал. Не кричал и не плакал, просто переносил боль, стоически переносил.
То была самая трагическая сцена, какую мне приходилось когда-либо видеть.
Дейзи почувствовала тошноту. Ничего удивительного в том, что Алекс не верит в любовь.
— По иронии судьбы сначала я не знал, что это за ребенок.
Сергей Марков работал тогда в бродячем цирке старика Керзона, и я последовал за ним из чистого любопытства, узнав, что гастроли будут неподалеку от Форт-Ли. Правда, к тому времени до меня дошли слухи о родственных связях этой семьи, к которым я, впрочем, отнесся весьма скептически, как вообще отношусь к подобного рода историям. Хотя люди утверждали, что это истинная правда.
Дейзи знала, что отец фанатично любит русскую историю, но не ожидала, что старый Макс интересуется историей цирка. Чайник засвистел. Дейзи пошла к плите.
— Слухи скорее всего оказались истинными, — сказала Дейзи. — Марковы — одна из старейших цирковых фамилий.
Он посмотрел на нее странным взглядом:
— Марковы?
— По большей части они наследуют свое мастерство по женской линии. Тебе не кажется это необычным?
— Вряд ли это имеет значение. Марковы происходят из крестьян, Теодоусия. Они простые циркачи. — Его губы скривились в презрительной гримасе. — Я приглядывался к Сергею Маркову только из-за брака его сестры. Кати Марковой — матери Алекса.
— О чем ты говоришь?
— Меня интересовала семья отца Алекса, за представителя которой вышла замуж Екатерина Маркова. Сами Марковы меня никогда не интересовали. Ты знаешь что-нибудь о своем муже?
— Не слишком много, — призналась Дейзи, взяв в руки две фаянсовые чашки с чаем. Обхватив пальцами теплую чашку, она села напротив отца, приготовившись слушать.
— Мне казалось, он расскажет тебе об этом, ид, впрочем, он такой скрытный…
— Расскажет — что?
Она давно хотела узнать эту тайну, но сейчас вдруг поняла, что сможет обойтись и без нее.
Голос отца дрогнул от волнения.
— Алекс — Романов, Теодоусия.
— Романов?
— Да, по отцовской линии.
Первой реакцией было безмерное удивление, которое рассеялось, как только Дейзи поняла, что отец настолько одержим русской историей, что опустился до посещений цирков.