– Мистер Линч, вы же ушли…
– Тихо-тихо-тихо! Не надо шуметь, моя птичка. Ах ты, какие глазки! Малышка, ты что, боишься меня? Не надо, я добрый. Я могу быть очень добрым, поверь. Для этого всего-то и надо…
И он сказал. На мгновение Джессика онемела, а потом ее разобрал хохот. Нехороший такой, слишком смахивающий на истерику хохот. Мистер Линч почему-то расценил ее смех как радостное согласие на его в высшей степени непристойное предложение и предпринял энергичную попытку обнять Джессику. Протиснуться между столом и стеной ему было трудновато, но за бока он Джессику все же прихватил, а она уперлась кулаками ему в грудь, и они затоптались на одном месте, словно пара подвыпивших посетителей дансинга. Чувствуя настоятельную потребность в расширении пространства для маневра, мистер Линч выволок ее из-за стола и попытался притянуть к себе поближе. Одеколон у него был отвратительный – сладковатый ванильный запах, ненавистный Джессике с детства (в нежном возрасте пяти лет она с подружкой объелась ванильными пряничными звездами с рождественской елки и с тех пор этот запах не переваривала). Впрочем, в любом случае мистер Линч никак не мог бы разбудить в ней нежных чувств.
Положение было аховое, ситуация бредовая, и Джессика уже всерьез подумывала завизжать, как вдруг с легким скрипом растворилась дверь кабинета, и изумленный мелодичный голос произнес:
– Крысик, я не поняла… Это что же это мы тут делаем, а?
Через плечо мистера Линча Джессика увидела мадам Линч во всем ее сверкающем утреннем великолепии. На фарфоровом личике, обычно безмятежном, было написано недоумение… даже, пожалуй, некоторая досада. Чувствуя себя полной идиоткой, Джессика рванулась, мистер Линч споткнулся – и оба повалились на стоявший рядом кожаный диван, причем мистер Линч оказался внизу, а Джессика практически верхом на нем. На что-то чувствительное она ему все-таки наступила, потому что мистер Линч издал сдавленный вопль; сама Джессика наконец завизжала, мадам приложила к вискам тонкие пальцы, а за ее спиной замаячило круглое, усатое и суровое лицо миссис Мэггот.
При виде неприличной картины Мэгготша издала кудахчуще-курлычущий звук, а мадам сказала:
– Нет-нет, душеньки мои, это уже все-таки немножечко чересчур, вы не находите? Бетти… нет, погодите-ка… Джилли? Тихо! Я сама. Джессика! Вот именно, Джессика, вы не могли бы слезть с моего мужа – и не трудитесь давать объяснения. Я хорошо вижу.
Джессика неловко сползла с мистера Линча и выпрямилась, пылая от смущения и гнева.
– Миссис Линч, я вовсе не собираюсь давать никаких объяснений, вообще-то я вправе их сама потребовать!
Мистер Линч обрел голос и взвыл:
– Нахалка! Бесстыжая девка! Распутница!
– Я?! А не хотите повторить, что вы мне только что предлагали?!
– Дорогая, эта наглая тварь рылась в моих бумагах, а когда я ее застал, стала вешаться мне на шею, предлагая себя…
Мадам устало помахала рукой.
– Крысик, перестань. Ты обычный топ-менеджер, государственных секретов у тебя на столе не водится. Я, правда, не очень понимаю, что ты собирался делать с этой девушкой, потому что, насколько я помню, у тебя с этим делом…
Мистер Линч побагровел и завопил:
– Стерва! Как ты смеешь обвинять меня?!
– Обвинять? Вот уж нет. Я даже отчасти благодарна тебе. Как представлю себе исполнение супружеского долга…
– Заткнись! Алкоголичка!
Джессика подбоченилась и решила выступить единым фронтом с хозяйкой.
– А я ее понимаю, мистер Линч! Имея такого мужа, запьешь! Мадам еще хорошо держится.
– Молчать! Миссис Мэггот, что за прислугу вы наняли?!
– Простите меня, мистер Линч! Я немедленно… она немедленно… мадам, простите, я сейчас же…
– Да уж, вы разберитесь, дорогая.
Ошеломленная предательством мадам, Джессика уставилась на нее.
– Интересное дело! Значит, как пьяной домой возвращаться – «Джессика, я на вас надеюсь», а тут – «разберитесь, миссис Мэггот»?! Да в чем она может разобраться, кроме пасьянса?!
– Вы уволены!
– Естественно! Ни секунды здесь не останусь. Всего наилучшего!
Срывая на ходу белоснежный фартучек, Джессика вылетела из комнаты, кипя от гнева. За спиной у нее разгорался семейный скандал, по пятам неслась разъяренная Мэгготша, но Джессика чувствовала воодушевление, свойственное любому только что спалившему за собой все мосты и пляшущему в зареве пожарища человеку.
Она поднялась на второй этаж и мстительно захлопнула дверь перед самым носом Мэгготши, после чего внезапно почувствовала сильную усталость и присела на подоконник, чтобы отдышаться.