Ее брат, напротив, умел знакомиться с людьми и надолго сохранять дружеские отношения, даже не общаясь годами. Что еще забавнее, многие из тех, кто при необходимости его поддерживал, были его бывшими подружками или просто мимолетными знакомыми. Они, казалось, никогда не обижались на Джесса за его неспособность блюсти верность одной женщине (одной работе или одному адресу проживания) больше месяца подряд. Элли полагала, что он умеет привлекать женщин, которые стремились получить то, что видели: забавного славного парня, который предпочитает оставаться вечным подростком.
— А кто эта твоя Ванесса Хатчинсон? — спросил Джесс.
— Барменша в «Пульсе». Лет двадцати пяти, насколько я помню. Не судима.
Джесс недоуменно посмотрел на сестру. Элли объяснила свой внезапный интерес к этому клубу и рассказала о списке сотрудников, который ей выдали.
— Мне следовало догадаться, что у тебя есть скрытый мотив для визита на первоклассный мясной рынок.
— Я решила, что полезно будет побывать там самой и попытаться узнать, помнит ли там кто-нибудь Челси.
— Полагаю, меня не убьют, если я один вечер потусуюсь с яппи.
— Сейчас я не была бы так уверена.
— Эл, не добивай меня. Я уже настроился. — Он принялся подергивать плечами, передразнивая узнаваемый ритм музыки техно: «унн-чк-унн-чк».
— Я даже не уверена, что мы сможем туда попасть.
— А что тогда толку в твоем понтовом жетоне, если с его помощью нельзя миновать монстра-охранника?
— Это все испортит. Я хочу просто пойти покрутиться там. На людей посмотреть. Поболтать немножко. Не выделяться. Но управляющий меня узнает. Я там уже была сегодня днем…
— Ну, это если ты вырядишься, как на работу.
Элли изумленно взглянула на брата.
— Извини, но ты знаешь, что можешь выглядеть и получше. Расслабься, и будешь смотреться так же, как другие девчонки. К тому же управляющий в большом и многолюдном заведении не обратит внимания на таких, как мы.
Она вспомнила управляющего клубом Скотта Белла, который сегодня утром говорил ей почти те же слова: «Когда в клубах проводишь много времени, все кажутся на одно лицо».
Пятнадцать минут спустя Элли вышла из спальни. Одежка? На месте. Макияж? Наложен. Волосы? Пышные, благодаря начесу и небольшому количеству лака.
— Пошли, пока я не передумала.
Джесс копался в большом черном пакете для мусора, который он вытащил в середину гостиной. Она вспомнила: это мешок с пожитками, который брат вывез со своего последнего полупостоянного адреса и сунул за телевизор, пока она была в Канзасе.
Джесс оглядел ее наряд: черная водолазка, самые лучшие джинсы и короткие черные сапожки.
— Так я и думал, — заявил он, продолжая поиски. — Ага, вот оно. Я знал, что здесь есть не принадлежащие мне вещи.
Он извлек короткое фиолетовое платье с завышенной талией и лямкой вокруг шеи.
— Ты серьезно?
Элли предложила добраться до района Мясного рынка на такси. Надев коротенькое платьице и оголив ноги, на которые были надеты лишь босоножки с высокими каблуками, Элли решила, что несколько баксов за теплое такси — вполне обоснованная трата.
Выбираясь из машины, она следила за ногами, чтобы не раздвинуть их слишком широко.
— Господи, не знаю, что за девица одолжила тебе это платье, но мне в нем непросто — того и гляди выйдет конфуз, как у Бритни.
— Эй, ты же сама хотела слиться с толпой. К тому же у меня есть важная информация. Привлекательная женщина, оставившая у меня свое платье, выше тебя на двенадцать сантиметров.
Элли обрадовалась, увидев, что перед бархатным шнуром ожидают меньше двадцати человек. Очередь такой длины она выдержит. Заметив, что другие желающие войти надели наряды, куда больше подходившие для мартовского вечера, она ущипнула Джесса за руку.
— Мне было бы хорошо и в том, что я надела сначала.
— Просто эти люди ждут на улице, хотя еще нет и одиннадцати.
Джесс ухватил Элли за руку и прошагал мимо бархатного шнура к накачанному охраннику, стоявшему возле двойных дверей. Парень был весь в черном, и даже витой проводок, тянувшийся к его правому уху, тоже был черным.
— Джесс Хэтчер. Я в списке.
Для начала мужчина оглядел Джесса. Такие нечесаные волосы, трехдневная щетина, футболка с длинными рукавами и обтягивающие джинсы могли быть у кого угодно — от велокурьера до солиста одной из нынешних пост-панк-групп (они ведь все на одно лицо). Затем настала очередь Элли.