Рыскал рукой по Машиной коже. Сквозь одежду прижал Машины мягкости. Она задышала, как кузнечные меха, обхватила шею любовника. А тот задрал подол и сунул руку под не тугую резинку.
Скользнул вниз между ног, ее тело выгнулось колесом, колени сжались. Отмотал на пару секунд назад. Рукой? Опять назад. А если так? Да!
– Пожалуйста!
Ноги раскинулись, приглашая в теплое и влажное.
– Пожалуйста…
Долго упрашивать не пришлось. Дом надолго притих, осуждающе прислушиваясь.
Такого давно не было. Маше даже показалось, что это какой-то совсем другой человек. И почему-то в голову пришла дурацкая мысль, что это Георгий с работы. И эта мысль почему-то ей понравилась. Хотя ее нужно было бы и гнать, но так не хотелось. Да и как-то уже было не до того.
Жора аккуратно вылез из еще конвульсирующего чужого тела, почему-то теперь потяжелевшего. Очень хотелось остаться, но вместо этого пошел на балкон и закурил.
Стоп. Вернулся, тихонько спихнул осиротевшее мужское туловище, от чего Маша мгновенно свернулась калачиком и стиснула ноги. Жора взял Борину руку и провел ей по Машиному плечу. Матрац тихонько подрагивал в такт Машиному телу.
На следующее утро бодрый Жорик ввалился в комнату «закупки». Маша покраснела, улыбнулась и опустила глаза…
Хорошо, что я тогда придумал тот байдарочный поход, и хорошо, что она перевернулась, а я смог её спасти. Я нёс её на руках – такую перепуганную, такую хрупкую. Я отдал бы всё, чтобы снова и снова она прижималась ко мне. Всю жизнь. Когда она говорит, что не знает, что бы без меня делала, я понимаю, что не зря живу. Я хочу, чтобы с ней что-то случалось, и чтобы я всегда оказывался рядом. Я хочу кормить её и расстегивать пуговицы на ее одежде, если она вдруг сломает руку. Я хочу ухаживать за ней, когда она заболеет. Я хочу, чтобы её машина ломалась, потому что она сама боится автосервисов и даже не знает, где открывается капот. Я так люблю её страхи, так люблю, когда она идет, вцепившись в меня вечером, когда я встречаю её у метро, и мы идём домой.
Я трахаю ее и понимаю, что она моя. Целиком моя. Только моя. Делаю это так долго, как только хватает сил. Обладаю ею, растворяюсь в ней. Что ещё есть любовь? Девочка моя …
Опять уснул перед телевизором. И опять Жорику снилась Маша. Очень поздно. Тепло, но какая-то темнота неприятная. Август. И совсем никого. Только гул Машиных каблуков раздается на пустой улице. Цок-цок-цок. Из-за угла выплывают два гопника. Один бритый, в засаленной адидасовской олимпийке. Второй – пижон. Его белые штаны будто светятся в темноте, а морда наглая и смазливая – такие обычно бабам нравятся.
– Красавица, сигаретки не найдется?
– К сожалению, закончились.
– У такой лапули и – закончились? Непорядок.
– К сожалению, – Маша пытается, как ни в чем ни бывало, идти своей дорогой.
– Ну, чего такая невоспитанная-то? Западло с хорошими людьми поговорить, что ли?
– Простите, я замерзла и очень хочу домой.
– Замерзла – так мы тебя сейчас согреем. Правда, Женек?
– Да без базара, – включился в разговор пижон, старательно растерев ладони и схватив Машу за плечи.– Смотри, лапуля, какие у меня теплые руки.
Маша пытается освободиться от чужих рук. Пытается уйти. Гопники озираются по сторонам. Никого. Пожимают плечами.
Нерешительно почесав репу, «олимпиец» бежит за Машей и пытается выхватить у нее сумочку.
– Красотуля, ну, оставь хоть сувенир на память!
– Да отстаньте от меня! – Маша вырывает сумку и случайно ударяет второго красавчика по лицу, брелок и царапает ему щеку. В свете фонаря видно, как кровь темными пятнами расплывается на белых брюках.
Пижон не на шутку рассержен.
– Ах, ты ж…
Один хватает Машу за руки, другой сзади закрывает ей рот ладонью. На секунду гопники снова озираются по сторонам, никого не увидев, тащат Машу к ближайшей парадной.
– «Стоп»! – Жора успевает нажать паузу. Его пробивает холодный пот.
– Уф… – закуривает прямо в комнате.
Немного успокоившись и взяв себя в руки, отматывает сцену минут на пять назад.
Маша идет по хорошо освещенному проспекту в сторону перекрестка, чтобы свернуть в плохо освещенный переулок, где шляются два урода. Жора опять ждет на паузу и двумя пальцами аккуратненько разворачивает Машу и толкает пальцем в спину, чтобы она пошла во двор. Да, там темнее, но там нет этих.
«Плэй». Маша неторопливо идет в свете горящих окон блочных пятиэтажек. Едва она успевает пройти сквер с деревянными качелями, ей навстречу выходят гопники, известные по предыдущей сюжетной линии.