Замерев на месте, она слушала скрип ботинок по снегу, хорошо знакомый шелест одежды, соскальзывающей с тела.
Елена представляла сильные руки и плечи Рафаэля, ее пальцы изнывали от желания коснуться рельефного пресса мужчины, и его мускулистых бедер.
Она сжала свои бедра, когда вода вокруг заплескалась, взволнованная телом намного большем и сильнее, чем ее собственное.
Елена затаила дыхание, когда он подошел ближе и уперся руками в камень по обе стороны от нее.
Расправив крылья, чтобы он мог прижаться к ее спине, она судорожно втянула воздух.
— Рафаэль, это точно не поможет.
Она кожей почувствовала пульсацию его горячего, словно живое раскалённое железо, члена, как раз в этот момент через ее крылья прошел чувственный импульс прямо к влажной сердцевине ее тела.
Мгновение спустя, Рафаэль губами коснулся ее уха.
— Ты меня мучаешь, Елена. — Зубы коснулись ее плоти в не слишком нежном укусе.
От неожиданности она громко вскрикнула.
— За что?
— Я придерживался целибата более года, Охотница. — Одна большая рука смело обхватила грудь, пальцы сильные, несомненно мужские дотронулись до ее плоти. — Возбуждение берет верх над моим самообладанием.
— Что? Твой член не побывал ни в одной сладкой вампирше пока я была в коме?
Рафаэль ущипнул ее сосок достаточно сильно, чтобы дать ей понять, что она преступила черту.
— Ты такого невысокого мнения о моей чести? — спросил он, и между ними повисла ледяная тишина.
— Я ревную и хочу секса, — сказала Елена и, потянувшись назад, прикоснулась ладонью к его щеке. — И я знаю, что выгляжу дерьмово.
Тогда как вампиры несколько десятилетий спустя после своего обращения становились невероятно привлекательными — с безупречной кожей и холёными телами.
Те немногие люди, которые когда-либо спали с ангелом, просто не могли их превзойти.
Рафаэль скользнул рукой вниз.
— Это правда, что ты немного похудела, но я все равно безумно тебя хочу.
Глава 4
Мозг Елены отключился на несколько секунд. Когда она смогла говорить, вырвался лишь хриплый стон.
— Ты пытаешься меня убить.
Он сжал её грудь. Кожа Елены натянулась настолько, что удовольствие граничило с болью.
— Этот вид наказания намного лучше чем расчленение на куски.
— Поскольку ты не сможешь заниматься сексом с покойницей, да?
— Определенно.
Пламя лизнуло Елену вдоль позвоночника, когда он скользнул руками вниз по спине и погладил большими пальцами упругие ягодицы.
— В половине случаев я не уверена, серьёзен ты или нет.
Пальцы Рафаэля остановили свою чувственную муку.
— Ты уверена, что хочешь, чтобы я знал? Это слабость.
— Кто-то должен сделать первый шаг, — приподняв ногу, она начала водить ею по его голени.
Рафаэль запечатлел поцелуй на шее Елены в месте, где бился пульс.
— Среди ангелов такая честность станет тебе помехой.
— А что насчёт тебя?
— Я привык использовать то, что знаю, чтобы удерживать власть.
Елена положила подбородок на свои руки, позволяя Рафаэлю размять припухлости, образовавшиеся по контуру тех мест на спине, где у нее выросли крылья. Это было восхитительное чувство — такое правильное, что она знала, никогда не позволит никому другому касаться ее в том месте, даже по дружбе. Это было бы предательством.
— Ты сам становишься очень честным.
— Возможно между нами, — медленно сказал он, словно обдумывая значение каждого слова, — это может быть не слабостью, а преимуществом.
Удивившись, Елена повернула к нему голову.
— Правда? Тогда расскажи мне что-нибудь о себе.
Он пальцем нажал на особенно напряженное место, и она застонала, уронив голову на руки.
— Господи, помилуй.
— Не Господа ты должна просить о пощаде, — в его тоне проскользнул собственнический подтекст, который становился хорошо знакомым, — О чем ты хочешь знать?
Она ухватилась за первое, что пришло в голову.
— Твои родители еще живы?
Все застыло. Температура воды упала так быстро, что перехватило дыхание, сердце Елены панически заколотилось.
— Рафаэль!
— Опять же, я должен извиниться, — на шее она почувствовала теплое дыхание, вода потеплела до температуры, при которой ее коже не грозила перспектива стать мертвенно синей. — С кем ты говорила?
Вода, может, и потеплела, а вот тон его голоса напоминал арктический ветер.
— Ни с кем. Спрашивать о родителях — это самое обычное дело.
— Нет, не обычное, когда ты спрашиваешь о моих родителях, — он всем телом вплотную прижался к ней, обхватив руками за талию.