«Водопроводчик» из дома практически не выходил. Сидел в квартире, часами разговаривая с кем-то по телефону на своем тарабарском языке. С Ли общался по-русски, но на удивление редко.
Вскоре в квартире появился третий голос — слабая стариковская дребезга. Разговоры крутились преимущественно вокруг здоровья и прочей бытовухи. Моцарт умолк навсегда, но появилась еще одна странность — несколько раз Ли набирала мой номер и выключала телефон, как только я снимал трубку.
«Что-то тут не так! что-то не так! что-то не так!..» — долбила меня тревожная мысль. Собрал остатки здравого смысла, час простоял под холодным душем, соскреб с лица пятидневную щетину и снова пошел к Горшенину.
Горшенин покачал головой, глядя на мою мятую физиономию, и сказал:
— Только не морочь голову липовым клиентом, скажи определенно, что тебе надо от этой телки?
Я рассказал всю правду, рискуя быть осмеянным циником Горшениным, но тот лишь задумчиво покачал головой.
— Хорошо, — сказал он. — Ну а если ты просто ей не нравишься, ты такого не допускаешь? Тем более что баба при мужике?
— Допускаю. Тогда зачем она звонит? Зачем слушает мои идиотские послания?..
— Может, хочет просто потрепаться?
— Тогда зачем бросает трубку? И потом, что за «водопроводчик»? Откуда старик? И вообще, какого черта она поехала ко мне при живом любовнике, если я ей по барабану?..
— Ладно, — вздохнул Горшенин. — Иди подлизывайся к «маршалу», может, он тебе спишет твои закидоны, а я управлюсь с этой телкой, но… — поднял палец вверх, — только потому, что въезжаю в твое положение.
«Маршалу», допустим, не дождаться моего покаяния… Вместо него под настроение окончательно разругался с Анжелой, которая в очередной раз пыталась устроить «романтическую встречу» — последнюю, надо полагать, после всего, что я ей наговорил.
Звонок Горшенина разбудил меня несколько дней спустя среди ночи.
— Выходи, — сказал он. — Уже еду.
— В чем дело?
— Сейчас я тебя развлеку, — пообещал Горшенин.
Подробности рассказал в машине.
— Мужик-то этот — нелегал, — объяснил Горшенин.
— Кто?
— Хахаль ее, «водопроводчик», догоняешь? Вообще нулевой — из всех документов только татуировка над задницей — иероглиф. А деда они из больницы забрали.
— Какого деда?
— Вьетнамца Шамешева. Того самого, о котором телка твоя в справочном бюро интересовалась, помнишь, в больнице Святой Екатерины?
— Ну…
— Вот тебе и ну… Где ты видел, чтобы тяжелого онкологического больного за неделю до ящика добровольно из больницы забирали? Да еще и чужие люди…
— Кто чужой?
— Ну ты тупой! — удивился Горшенин. — Ладно, сиди тихо и созерцай, мы уже на объекте. — И остановил машину неподалеку от дома Ли.
В машину тут же залез горшенинский оперативник Сева.
— Старик умер два часа назад, — доложил Сева.
— Царствие небесное… — перекрестился Горшенин. — Значит, скоро повезут, им до утра надо управиться. — И приложил палец ко рту, показывая глазами на входную дверь дома.
Дальнейшее происходило как во сне — из подъезда показалась подростковая фигура Ли. Осмотревшись на темной улице и, видимо, убедившись, что никого нет, Ли открыла дверь и выпустила «водопроводчика», груженного длинным тюком, по форме которого легко угадывался завернутый в тряпье человек. Закинув ношу в «опель», оба уселись в машину и укатили.
— Куда они? — спросил я севшим от волнения голосом.
— Вопрос по существу, — спокойно заметил Горшенин, заводя машину. — Ответ на него мы скоро узнаем. — И мы покатили за «опелем».
Вскоре за окном замелькали спящие пригороды, и наконец машина остановилась неподалеку от мерцающей в темноте водной глади.
— Узнаешь местечко? — поинтересовался Горшенин.
Приглядевшись, я понял, что мы возле «Манчжурии».
Словно персонажи из дурного детектива, мы из-за прибрежных кустов наблюдали за тайной ночной жизнью ресторана.
Неизвестно откуда появился Алекс, и тело Шамешева понесли в фанерную пагоду…
— Ну как тебе этот ресторанчик? — прошептал в темноте голос Горшенина. — Нравится?
— Ничего не понимаю.
— А что тут понимать — обыкновенное кладбище. Сюда они привозят своих жмуриков и хоронят прямо под сараем, а документы переходят к следующему нелегалу. — Горшенин тихо засмеялся. — Для нас-то они все на одно лицо, так что не сомневайся, твой «водопроводчик» завтра же побежит с документами Шамешева оформлять иностранный паспорт — и айда в Европу… Теперь тебе все понятно?