— Скорее предположил, услышав вскрик королевы…
— Но вы не бросились ей помочь, а устремились вдогонку за тем, кого толком не видели? Предположив лишь, что этот мальчишка что-то там натворил… Кстати, что именно, на ваш взгляд?
Над королевой продолжали хлопотать фрейлины, маленький доктор щупал ей пульс, попутно веля что-то накапать в стакан. И на фоне происходящего этот допрос можно было б счесть странным, но Эссекс этого не заметил.
— Он напал на нее, — кинул граф холодно, вроде как не понимая твердолобости Сесила. — Королева кричала. Вот я и предположил… — И с еще большим напором: — Это был заговор, разве не ясно? Свет потух неспроста. Я всего лишь хотел остановить душегубца. А вы, вместо того, чтобы сказать мне спасибо, устроили глупый допрос… Эй, стража, схватите мальчишку! — приказал он, ни разу не взглянув на Соланж.
Но стражники не успели даже пошевелиться, как с тихим вздохом «ожила» королева. Открыла глаза и обмахнулась рукой.
— Боже правый, как же здесь жарко! — выдохнула она. — От духоты у меня помутилось сознание.
— Ваше величество, счастье какое! Какая радость, что вы в добром здравии! Мы не на шутку за вас испугались, — наперебой запели придворные.
— Ах, бросьте, — отмахнулась она, — женщине позволительны слабости в виде обмороков. Дайте руку подняться!
Королеве поспешно не только подали руку, но и, подхватив прямо подмышки, подняли на ноги.
— Что случилось со светом? — спросила она. — Он тоже иссяк от недостатка свежего воздуха?
Кто-то сдержанно хмыкнул в кулак, посчитав необходимым поддержать королевскую шутку, пусть даже в таких обстоятельствах, как сейчас: когда Эссекс упомянул заговор.
— Что с вашими лицами? — между тем, задала королева новый вопрос. — Что случилось, пока я лежала в беспамятстве?
Генри Сесил ответил:
— Граф Эссекский посчитал, что против вас сплели заговор, Ваше величество, и ринулся схватить молодого актера, полагая его вашим убийцей.
— Моим убийцей? — удивилась Елизавета. — Право слово, с чего вам пришло это в голову, друг мой? — обратилась она к пораженному сверх всякой меры несчастному Эссексу. — Я жива и здорова, могу вас уверить.
— Н-но этот мальчишка… я был уверен…
Королева, доселе изображавшая мнимую слабость, твердо шагнула вперед.
— В чем вы были уверены, друг он? — вкрадчиво осведомилась она. — В том, что я убита? Мертва? Умерщвлена… Чем? Вы заметили у актера оружие?
— Я… — Эссекс на шаг отступил. И спиной натолкнулся на стражников, заступивших графу дорогу.
— Да? — Королева медленно подступала. Ее жемчуга и браслеты чуть позвякивали в такт каждому шагу.
Тишина оглушала.
— Я, возможно, ошибся… Мне, наверное, показалось… — залепетал заподозривший нечто неладное граф. — Виноват, Ваше величество.
— В чем?
— Помыслил недоброе против этого человека. — Торопливо мазнув по девушке взглядом, ответил мужчина. — Мне очень жаль.
— Так просите прощения у него, не у меня, граф.
Ричард Деверё мазнул по девушке невидящим взглядом и торопливо бросил Соланж:
— Простите, что заподозрил вас в злодеянии. Мне очень жаль. — И повернулся опять к королеве.
— А пожать руку в знак примирения? — сказала она.
Фаворит королевы сглотнул. Кадык его дернулся резко, как будто на плаху скользнуло полотно топора. Черты подвижного прежде лица вдруг омертвели.
— Ваше величество, я… — язык Эссекса замер в гортани.
— Не желаете пожать ему руку… мой друг? — явно с угрозой в чуть хриплом голосе пророкотала Елизавета. — Не думала, что вы такой сноб. — И приказала: — Пожмите мальчику руку. Немедленно!
Эссекс дернулся, с ужасом глядя на маленькую ладонь, совершенно безобидную с виду, протянутую ему.
— Я… я не могу, Ваше величество…
Королева смерила его взглядом, холодным, презрительным, и гаркнула вдруг:
— Взять его! — Да так оглушительно, что позавидовал бы любой генерал на плацу. — И тут же: — Вон все. Вон, я сказала!
Будто подброшенные этим окриком в воздух, придворные и актеры устремились мимо Соланж, Кайла и Сесила прочь из залы. Когда все они вышли, королева поглядела на Эссекса в руках стражи и в лицо ему прошипела:
— Жалкий предатель. Я носила тебя на руках, лелеяла и баловала, вскормила, как добрая мать, собственной грудью, а ты… злоумыслил убить меня. Прямо здесь, в этом зале… Как низко и недостойно. А я не верила… До последнего полагала: тебя оболгали. Защищала тебя!
— Ваше величество…
— Но теперь вижу, как низко ты пал. Хотел убить не только меня, но избавиться от сообщницы! А не вышло… — И улыбнулась вдруг: — Хорошо я тебя разыграла, не так ли… мой «друг»? Оказалась актрисой не хуже, чем ты. Уведите его! — Взмахнула рукой.