— Говорят, скоро введут ограничение на передвижение для перевертышей, — расслышала она за соседним столом. — Без специальной бумаги нельзя будет выехать и на несколько миль… Королева нарочно делает все, чтобы нас притеснить. Венценосная тварь! — говоривший шибанул по столу кулачищем, да так, что подпрыгнули кружки, и Соланж вздрогнула.
Огляделась, пытаясь понять реакцию окружающих на оскорбление королевы, высказанное к тому же в столь резкой форме, но ни спутники говорившего, ни другие посетители этого места, казалось, даже внимания на это не обратили.
Филдс наклонился к ней:
— Что, шокирован, парень? Не бойся, «У Эссекса» вне юрисдикции королевы. Здесь собираются отщепенцы самых разных мастей, в том числе перевертыши. Эти как раз из таких…
Так вот в чем здесь дело…
— Я не боюсь, — сказала она. — Просто… не знал, что такие места существуют. А куда ушел Ричард?
Филдс кривовато ей улыбнулся.
— Хочешь пойти поискать? Вперед, парень, не отказывай себе в удовольствии. — И молодой человек подтолкнул его в бок.
Соланж сама не знала зачем, но поднялась с лавки и направилась к той самой двери, за которой не так давно скрылся Ричард.
Ричард Бёрбедж, к слову, историческая личность: младший сын Джеймса Бёрбеджа, "столяра, который стал актером и театральным импресарио, построившим знаменитый театр The Theatre. The Theatre был первым в Англии (England) театральным зданием, выстроенным исключительно для театральных постановок, и вторым театром, имевшим постоянную труппу — в эпоху расцвета Елизаветинской драмы спектакли ставились, как правило, на импровизированных сценах, а актерские труппы были бродячими и путешествовали из города в город. Его старший брат Катберт Бербедж (Cuthbert Burbage), в молодости бывший популярным драматическим актером, около 40 лет был успешным театральным агентом и сыграл одну из ключевых ролей в строительстве шекспировского театра Globe Theatre".
Мощный талант Ричарда Бербеджа и широта его репертуара проявляются в размерах ролей, которые он играл. Из сотен пьес и тысяч ролей, написанных в 1580–1610 годах, только около 20 ролей содержат более, чем 800 строк текста. Легендарный Эдвард Аллен (Edward Alleyn) был первым английским актером, справлявшимся с такими ролями, но большинство их, 13 из 20, сыграл Бербедж.
Глава 14
Первым, что увидела девушка, выйдя за дверь, был рыжий пушистый хвост, мерно раскачивающийся в такт движениям слившийся у стены парочки, он скользил по обнаженным ногам любовников, и Ричард шептал хрипло:
— Обожаю, какая ты мягкая, моя кошечка. — Его пальцы прошлись по шерсти хвоста, но девушка шлепнула его по руке.
— Не отвлекайся на глупости, — велела она.
— Это не глупости, я обожаю твой хвост. И твои ушки!
— Ты просто, как все эти чертовы извращенцы, что с ума сходят от перевертышей, вот и все. Будь я обычной девчонкой, ты бы на меня и не глянул!
— Неправда. Ты дикая, я обожаю таких!
Девушка зашипела, должно быть, нарочно подтверждая данную ей характеристику, и Соланж увидела ногти, острые как у кошки, которыми незнакомка вцепилась Ричарду в спину.
Они задвигались чаще, рыжий хвост быстрее заметался из стороны в сторону, а потом девушка зарычала, откинув голову и скаля острые зубы.
Соланж бы, наверное, стоило удалиться, не глазеть, стоя на месте, как какой-нибудь извращенке, о которых как раз говорила девчонка, но она не могла двинуться с места, зачарованная не столько страстным соитием, сколько частичным перевоплощением девушки. Этим хвостом, рыжими ушками и когтями, а еще бесстыдным нахальством, с которым любовница Ричарда оправила платье и направилась к двери мимо нее.
— Любишь подсматривать, да? — осведомилась она, ткнув в Соланж пальцем. — Или тоже хочешь потрогать? — Рыжий хвост обвился вокруг ее ног. — Так потрогай, пока разрешаю. –
Рыжая рассмеялась, обнажив острые лисьи зубки, и потянула на себя дверь. Коснуться хвоста Соланж не осмелилась, так и стояла, глядя, как девушка, мерно покачивая широкими бедрами, выходит в зал…
— Красотка, скажи? — Встал рядом Ричард. — Настоящая дикая кошка.
— Она перевертыш?
— Сам видел.
… И без браслета.
— С браслетом она не смогла бы выпускать свои коготки. И ласкать мое тело хвостом! Видел, какой у нее пышный хвост? Она лисица во второй ипостаси, — объяснил очевидное молодой человек. — И очень горячая.
Он выглядел малость осоловевшим и будто пьяным.
— А ты не боишься ее? — спросила Соланж.
— С чего бы?
— Ну, у нее острые когти и зубы, которыми очень легко разорвать глотку.