Например, тощего в том переулке она едва вспоминала. Интересно, когда его тело наконец обнаружат, что подумают власти? Это было единственным, что ее волновало.
В театре же, как назло всем ее планам, день тянулся мучительно долго… Ставили пьесу Шекспира, и ей дали роль Маргариты Анжуйской, жены короля Генриха. Пришлось облачаться в женское платье прямо так у стены, и Соланж, скинув куртку, ужасно боялась, что сквозь тонкий муслин нижней рубашки кто-то заметит полосу ткани, туго перетянувшей ей грудь, а еще — узкие плечи и слишком изящные для мальчишки ключицы. К счастью, никто на нее внимания не обращал, и девушка с горем пополам справилась с цепочками и крючками, которых, кажется, была сотня на платье.
Воистину женский наряд придуман в качестве пытки!
В конце концов пьеса людям понравилась, ее приняли на ура, и Шекспир вышел на сцену, получив свою долю аплодисментов, правда, он с большей радостью получил бы немного денег, чтобы отослать жене в Стратфорд, но Бёрбедж, изрядно торгуясь, предложил ему «целых три фунта», а потом накинул один сверх обещанного. На возмущение Роберта скупостью антрепренера госпожа Люси сказала, что нынче выгоднее шить панталоны, чем писать пьесы: те как раз стоили пять фунтов пять пенсов, тогда как пьеса только четыре.
— Пьеса для королевы, как она, ты уже пишешь ее? — спросил Бёрбедж после того, как выдал Уильяму деньги. — Я хотел бы увидеть хотя бы начало, чтобы понять, стоит ли на тебя полагаться…
— Я работаю над ней, сэр.
— Надеюсь, достаточно быстро? Завтра принеси, что написано, а иначе я подыщу драматурга порасторопней.
Сказав это, Бёрбедж, наконец, удалился, оставив Уильяма в самом подавленном состоянии духа.
— Да ладно, не кисни, отец только с виду ужасный, не принимай близко к сердцу, — попытался утешить приятеля Ричард. — Пойдем поиграем в картишки, чтобы развеяться. Мы заслужили!
Но Шекспир покачал головой.
— Не сегодня, Дик, лучше над пьесой пойду поработаю, — сказал он и посмотрел на Соланж. — Идешь домой?
Мнимый Роберт, однако, имел свои планы на вечер и был даже рад, что приятель не увяжется следом.
— Госпожа Люси попросила меня заглянуть в лавку за пудрой, так что я сначала туда.
— Пойти с тобой?
— Не нужно, сам справлюсь.
Соланж опасалась, что Уилл все-таки не оставит ее, он по наивности полагал, что ее способны обидеть, но сегодня, должно быть, волнуясь за пьесу, лишь молча кивнул и направился к Лондонскому мосту, а она, обождав, чтобы он скрылся из вида, пошла к Пэрис-Гарден.
Она слышала, Сэкерсон продолжал бесноваться: то и дело срывался с цепи и пугал бедных прохожих, спешащих в театр. Будь он, наверное, перевертышем, вряд ли стал бы вести себя так, рассуждала Соланж, — перекинувшись, просто ушел бы.
Но косолапый не уходил…
Соланж подошла ко входу в медвежий зверинец и несмело заглянула во двор: яма для травли оказалась пуста, а у клеток ходил какой-то мужчина, должно быть, работник. Заметив любопытствующего парнишку, он крикнул:
— Эй, чего ищешь, пацан? Сегодня травли не будет.
— А когда? — спросила Соланж.
— В воскресенье. Сэкерсон нынче в ударе, беснуется, что сам черт в адском пламени; шел бы ты, пока этот зверь снова с цепи не сорвался.
Соланж действительно услыхала, как где-то за клетками грохнула цепь, и попятилась. Первоначальный план заглянуть медведю в глаза и избавиться от навязчивых снов моментально забылся, захотелось уйти, убежать, и как можно скорее.
И желательно дальше…
— Ах, ты ж черт окаянный! — вскричал в этот момент ее собеседник, взмахивая руками, и Соланж в ужасе увидала, как между рядами клеток движется бурая туша на четырех лапах.
Мозг еще не успел осмыслить увиденное, как ноги, сорвавшись с места, понесли ее прочь по Бэнксайду…
— Эй, осторожней, болван! — обругал ее кто-то в сердцах, когда они едва не столкнулись. Но тут же и сам закричал, кидаясь в сторону…
Позади них несся медведь.
Огромный, косматый медведь, целенаправленно преследующий Соланж.
Все, как во сне, от которого она каждый раз просыпалась в поту, с гулко клокочущим сердцем, только теперь это было взаправду, и спасения не было.
— Медведь! Медведь! — слышалось со всех сторон разом. Люди кидались в стороны. Тявкали собачонки. Верещал какой-то ребенок.