Эссекс, услышав простые эти слова, вскочил с перекошенным злобой лицом.
— Ты меня вынудил, сосунок, — закричал, тыча в собеседника пальцем. — И не вздумай сказать, что я поступил чрезмерно жестоко! Я лишь хотел проучить тебя, дать понять, каково быть изгоем… Сам-то ты, по всему, совершенно забыл, кто ты есть: не богатый, избалованный мальчишка, а презираемый перевертыш. Такой же, как и другие… Не столь удачливые, как ты. Что, скажешь, наука не послужила на пользу?
— Лучше, чем вы полагаете.
Эссекс смерил собеседника взглядом, пытаясь, должно быть, понять, что у того в голове.
— И все-таки ты не привел ко мне девушку. Неужели тебе безразлично, что тысячи перевертышей так и продолжат страдать, притесненные королевским браслетом и «законом о компримации»?
Вот на этом моменте Соланж, совершенно запутавшись, вскинула руку.
— Постойте! Я понимаю, у вас особые отношения и огромный багаж взаимных претензий, но… ответьте мне прямо сейчас: зачем вы, сам Роберт Деверё, граф Эссекский, так желали заполучить меня в обход Уильяма Сесила, советника королевы?
Она смело, чуть изогнув брови, глядела на графа, и тот, снова сделавшись добродушным, ответил без экивоков:
— Затем, моя дорогая, что вам предназначена самая важная роль в нашем деле, — он выдержал краткую паузу, — убить королеву Елизавету. — И губы мужчины растянулись в улыбке.
Глава 28
— Убить королеву?! — в ужасе выдохнула Соланж. Кайл видел, как полыхнуло желтое пламя в широко распахнувшихся удивленных глазах. — Надеюсь, вы шутите?
— Я серьезен, как никогда.
Паяц Эссекс умел, если нужно, втираться в доверие, представляться этаким простачком с широкой улыбкой и манерами своего парня, но Кайл, когда-то и сам угодивший к нему на крючок, теперь лучше многих знал цену этому человеку.
Впервые встретились они лет двенадцать назад, как будто случайно. Друг пригласил Эссекса поиграть в теннис на его корте, там же был Кайл. Они сыграли два сета, причем оба раза Кайл выиграл, и потому, ощущая себя виноватым перед приятным новым знакомцем, позвал его запить горечь проигрыша в ближайшей таверне.
Кайлу было семнадцать, он казался себя удивительно взрослым и умудренным годами, и внимание важного аристократа льстило ему, как никакое другое. Увещевания же опекуна лорда Берли, быть осторожней с новым приятелем, результата не дали: Кайл продолжал с ним сближаться, и вскоре буквально заглядывал тому в рот в ожидании каждого слова.
А слова графа выходили замысловатыми и такими приятными слуху, что, когда, пригласив его как-то в «Кабачок Эссекса», он заговорил о страданиях перевертышей, Кайл даже не насторожился. А ведь родители постоянно твердили: «Будь осторожен! Не заговаривай с чужаками о том, что тебя якобы не касается. Ты — человек, и так пусть все и думают». Браслета он не носил, ибо опасно, что кто-то заметит его, и обращался только в собственном парке или лесу, и об оборотнях старался ни думать, ни говорить. Его приучили так с детства!
А тут такой разговор…
Да еще в месте, как выяснилось, наполненном перевертышами.
— И люди, и перевертыши — все созданы одним Богом, мой мальчик, — вещал ему тогда Эссекс проникновенным, наполненным сострадания голосом. — Но, испугавшись их силы, люди начали сторониться собратьев, церковники клеветать на них, называя порождением дьявола и еретиками, а королева… окольцевала браслетом вкупе с «законом о компримации», сделав несчастных узниками в своих же телах. Посмотри, мальчик, посмотри вокруг, — Кайл до сих пор помнил, как собеседник указал на посетителей за столами, — все эти несчастные жаждут свободы и равенства. Права быть тем, кем хотят, понимаешь?
Он кивнул.
— Да, сэр. — И глаза опустил, так как сделалось стыдно. Сам-то он все эти годы жил без браслета и даже думать не думал, каково остальным, закованным в «кандалы» перевертышам.
— Вот поэтому я и создал это место, — продолжал собеседник. — «Кабачок Эссекса» — все равно что пристанище для измученного несправедливостью сердца. Здесь каждый оборотень может высказать все, что захочет, и королевские живодеры не дотянутся до него. Здесь убежище, Кайл… Я создал убежище для перевертышей.
Даже сейчас Кайлу хотелось скривиться от пафоса и приторной лживости этих слов. Ведь Эссекс создал отнюдь не убежище, а рассадник беспрецедентного мятежа. Именно там, в «Кабачке Эссекса» отбирались самые рьяные ненавистники королевы и вербовались в ряды «армии Эссекса». И целью их было только одно: убить королеву, утвердив на престоле лояльного к перевертышам претендента.