— Да, вечер был еще тот, — подтвердила она. — Сегодня пить столько не буду.
— Сегодня? — Кайл ухватился за главное для себя. — Так вы опять собираетесь бражничать? — И лицо сделал строгим, выказывая свое отношение к данному факту. — Время ли развлекаться, когда на кону… жизнь королевы? Я думал, мы собирались решить, как нам быть дальше…
Вот тут, наконец, Соланж и вскинула взгляд.
— А что здесь решать? — спросила она. — Я сделаю, что задумано — и дело с концом.
Они посмотрели друг другу в глаза, и Кайлу отнюдь не понравилась холодная отрешенность, царящая в них. Будто пламя внутри этой девушки присыпали пеплом…
Что происходит?
Даже сердце ее этим утром билось иначе. Рывками и глухо, словно в каком-то неверном стоккато…
— Пойдем, Уилл, не станем злить Бёрбеджа опозданием. — Соланж поднялась из-за стола, а Кайл так ничем и не отреагировал на ее последнюю фразу. Смотрел, слушал, впитывал ее всю, пропуская через себя, но совершенно не понимал, что происходит…
А что-то определенно происходило.
И он собирался выяснить что.
С этой целью он снова прибыл в театр на представление, отсидел его, мало вдумываясь в сюжет, все больше блуждал в собственных мыслях, а сразу после спросил у Шекспира, где именно они собираются провести этот вечер. Тот в первый момент как будто напрягся, чем лишь подтвердил опасения Кайла, а потом назвал «Кружку монаха». Кайл знал это место и, переодевшись, уже через час входил в двери шумной питейной… За одним из столов, в самом деле выпивали актеры, но не из «Глобуса» — Кайл прошелся по залу и, убедившись, что ни Соланж, ни Шекспира здесь нет, отправился по другим заведениям Саутворка. Тех было немало, но для того, кто одержим одной целью, время и расстояния не имеют значения.
Вскоре Кайл понял, что ни в каких кабаках Соланж с Шекспиром с приятелями не пили: Ричард, Кемп и остальные актеры из труппы «Глобуса» дебоширили в «Колоколе и короне». Кайл нарочно занял место неподалеку и наблюдал, не объявятся ли здесь те, кого он искал…
Не объявились.
Мало того, они уже были дома, когда он вернулся, и утром вели себя как ни в чем ни бывало. Разве что Соль стала бледнее обычного… И сегодня совсем на него не смотрела. Как и Уильям.
Чем эти двое занимаются вечерами? Может быть, на свидания ходят? Иначе зачем бы так дружно отводили глаза и бегали от него.
На этой мысли Кайл совершенно себя потерял: едва эти двое ушли, перекинулся прямо в столовой и разгромил стол с остатками завтрака. Перепуганный Катберт, вбежав внутрь, прижался к стене, глядя большими, выцветшими за годы глазами, как разъяренный медведь крушит посуду и мебель. Когда миновал первый приступ отчаяния, Кайл, как был, улегся посреди полного хаоса, им же устроенного, и пролежал целый час, ни разу не шелохнувшись.
Слуга, молча ретировавшийся прочь, вернулся позже, когда, шатаясь, как пьяный, хозяин брел в свою комнату.
— К вам приходили, сэр, — сказал он.
— Кто? — без всякого интереса откликнулся Кайл.
— Какой-то мужчина. На нищего был похож. Сказал, по важному делу!
— Нищий? — Кайл отвел волосы от лица. — И где он сейчас?
— Так ушел, сэр. Я сказал, кхм… что вы не принимаете в это время. — Слуга покосился на разгромленную столовую. — Мол, не здоровится вам.
Мужчина кивнул, признавая, что Катберт все сделал верно.
Но добавил:
— Если появится снова — проведи ко мне.
— Будет сделано, сэр.
В этот день Кайл не поехал в театр. Боялся, не сдержится, учинит опасную глупость… Например, вцепится Рутленду в глотку, когда тот снова пошутит насчет «еретичек с пышными волосами» или рыкнет, оскалив острые зубы, на Пемброка, возомнившего себя знатоком человеческих душ, а потому насмехавшегося над его интересом к молоденькому поэту. Мол, в этом есть нездоровое любопытство, кое сгубило не одну уже душу… Одумайтесь, граф!
Совет был хорош, пусть и не к месту, но Кайл решил им воспользоваться: засел дома, перебирая бумаги отца, в надежде вызнать хоть что-то о тайне собственного рождения. Так глубоко закопался в бумажные дебри счетов, бухгалтерских книг, заметок матери по хозяйству, что очнулся уже ближе к вечеру, когда хлопнула дверь.
Кто-то пришел.
Он поднял голову, различая шаги в коридоре, и в проеме открытой двери увидел Шекспира.
— Ты сегодня не приехал в театр, — произнес молодой человек как будто с укором.
Кайл хмыкнул.
— Вы потому вернулись так рано? Прошлые вечера вы не очень-то торопились сюда.
Уильям вспыхнул, даже уши его сделались красными.