В доках было темно, не видно ни мзги, только звезды и освещали едва приметную дверь. Они первыми из присутствующих покинули место торгов, и Соланж уже мысленно предвкушала, так дорого стоившую свободу, когда Кайла окликнули со спины:
— Эй ты, не торопись уходить! Разговор есть.
— Я не приучен беседовать с незнакомцами, — кинул Кайл, продолжая идти. — К тому же я занят.
— Торопишься девку опробовать? Так не спеши: она не твоя.
Кайл обернулся, насмешливо улыбаясь.
— Я за нее заплатил, а значит, моя, — ответствовал он.
— А это еще спорный вопрос. — Толстяк мотнул головой в сторону тени у себя позади. — Даг, эта лисица моя. Разберись с парнем!
Из темноты выступил здоровяк с огромными кулаками. Секунда — и он зарычал, исторгая из своей грудной клетки поистине устрашающий рык!
Глава 41
Кайл несся по улицам города всадником апокалипсиса: мечтал разгромить всех и вся, чтобы вызволить свою маленькую лису, но в доках услышал голос у уха.
— Вас, сэр, ясное дело, тянет на подвиги, я понимаю, но лучше сделать все тихо, не привлекая внимание. Зайти, изобразив одного из гостей, и сторговаться о том, что вам дорого…
Сказав это, его спутник замолк, позволив Кайлу осмыслить услышанное, а вскоре почти на бегу соскочил с крупа животного и подхватил того под уздцы.
— Мы уже близко, дальше пойдете один, — сказал он. — Свет фонаря послужит вам маяком… Вот еще, непременно наденьте. — Нищий протянул Кайлу маску. И, приняв его промедление за нерешительность, подбодрил вдруг: — У вас все получится, сэр. Вы со всяким справлялись — и с этим справитесь.
Кайл посмотрел на него в темноте пристальным взглядом.
— Кто ты такой? — спросил он. — Я должен знать.
— И узнаете в свое время. Сейчас медлить нельзя: если двери запрут — вас уже внутрь не пустят. Ну, идите же! И не забудьте про маску. Там все в таких будут. Удачи, сэр!
Кайл стиснул маску в руке и решительным шагом пошел на свет одинокого фонаря. Личность нищего интриговала, особенно вовлеченность его в их с Соланж жизни: откуда он знал, где искать девушку? И по какому важному делу приходил в его дом этим днем? А еще эти слова: «Вы со многим справлялись…» Что он знает об этом?
Увидев дверь, у которой горел затемненный фонарь и караулил охранник, Кайл отложил на потом эти мысли, сосредоточившись на первостепенном, и надел маску.
— По какому делу, сэр? — остановил Кайла охранник, держа руку в кармане штанов.
Кайл догадался, что у него там оружие, короткий кинжал, которым легко в случае надобности остановить неугодного посетителя.
— А сам ты не знаешь? — насмешливо кинул он, искусно изображая презрительное высокомерие. — Я приглашен… на торги, — добавил, глядя так устрашающе, что охранник, получивший, должно быть, приказ запереть уже двери, торопливо их распахнул.
Кайл вошел не поблагодарив. Окинул помещение взглядом и прошел к пустым стульям в последнем ряду. Сел с так неистово бьющимся сердцем, что приторный аромат горящего воска от расставленных всюду свечей, показался ему удушающе-терпким. Он едва мог вдохнуть. А, может, и вовсе дышать перестал, так как увидел ее, его маленькую лису, глядевшую на него из-за прутьев одной из металлических клеток.
И едва пересилил порыв броситься к ней прямо так, без участия в этом фарсе с торгами, и, растерзав кучку ничтожеств, промышлявших подобным гадостным ремеслом, вызволить девушку на свободу.
Боялся даже представить, что ощущает свободолюбивая Соль, сидя в клетке в качестве прибыльного товара, игрушки, предназначенный ублажить извращенный вкус одного из пресыщенных богачей, сидящих с ним рядом.
И он ведь, если подумать, один из таких: тоже желает получить вожделенное и готов заплатить, чем угодно, даже самым немыслимым.
— Многоуважаемые дамы и господа, рад приветствовать вас на наших закрытых торгах для избранной публики! Наш товар, разнообразный и тщательно подобранный, угодит самым изысканным вкусам. Разочарованных здесь не будет, клянусь своей головой! — заговорил, между тем, распорядитесь.
И торги начались.
Как Кайл их вытерпел, одному Богу известно. Железистый привкус от прикушенного до крови языка мутил голову, как молодое вино… Он не помнил почти, как торговался с толстым мерзавцем, предлагая заведомо неподъемные суммы, лишь бы скорее покончить с происходящим, он предложил бы в три, в десять раз больше, если бы знал, что способен деньгами купить расположение той, что была ему дорога.
И вот, казалось бы, дело сделано: вексель подписан, Соланж у него — нужно только распахнуть чертову клетку и…