Администратору клуба пришлось заплатить немалую сумму, чтобы он пустил незнакомую девчонку в кабинет. Вадим, морщась, отсчитывал купюры; за то, что девочка «чистая», он поручился головой — и собственной репутацией.
— У нас серьезные клиенты, — медовеньким голоском пропел администратор, ловкой рукой пряча пачку купюр в кармане. — Если что, они и наказать могут!
Как наказать — он смолчал, Вадим сам должен был прикинуть, что ему пойдет больше, пуля во лбу или перо в ребрах.
Вадим нерешительно потеребил нос, раздумывая. Все еще не поздно отменить.
— Нет, — произнес он, наконец, приняв решение. — Девочка чистая, клянусь. К тому же, она на раз. Как подарок моему другу на день рождения.
— Поня-ятно, — протянул администратор. Его масляные хитрые глазки смотрели отчасти издевательски. — А отчего у нас?
— У вас большой выбор инструментов, — в тон ему произнес Вадим, так же сладко, что даже до тошноты. — Хотелось бы удивить его, чтоб этот подарок запомнился ему надолго.
— Оке-ей, — пропел администратор, привычным жестом вытаскивая карточку. — Что писать юбиляру?
— Пишите, — Вадим на миг задумался. — «Прекрасная незнакомка предлагает джентльмену интересно провести вечер в комнате номер двадцать пять».
— И все? — насмешливо поинтересовался администратор, изображая на своем подвижном лице вежливое удивление. Вадим в очередной раз поморщился, ощущая себя гадко. Словно это он приглашает Глеба, вот черт…
— Ну, добавьте от себя еще красивостей, — раздраженно буркнул Вадим, и администратор, взмахнув гладенькой челкой, что — то утвердительно промычал, строча витиеватости в приглашении.
Глава 4. Сессия
Четыре раза.
Четыре, мать их, раза, за один вечер, без стимуляторов и смс, черт их всех дери!
Он не мог насытиться Олечкой, ее свежестью, ее чайным острым запахом, ее нежным податливым телом. Он трахал ее на столе — черт, этот клуб умеет читать мысли?! — так, как хотел уже давно сделать на работе. В своем кабинете. Завалить на свой стол, сдернуть чулки, порвать трусики и оттрахать. Натискать горячие груди, нацеловать, насосать розовые соски до красноты, и как следует вставить в узкую мокрую киску, тесную до такой степени, что можно кончить в пару движений, едва сдерживая стоны наслаждения, от одного вида, как его член погружается в разгоряченное юное тело меж разведенных в разные стороны стройных девичьих бедер.
Олечка заходилась в стонах, извиваясь под ним, стискивая его бока коленями. И чем жестче, чем яростнее он ее драл, чем резче были его толчки в ее податливое тугое тело, тем громче она кричала, изнемогая и дрожа. И плача — стоило подкрасться оргазму, стоило Глебу ощутить, как она внезапно замирает на миг перед тем, как ее горячее нутро отзовется частыми и быстрыми спазмами оргазма, как из глаз ее начинали литься слезы. Они текли по разгоряченным красным щекам из-под повязки, и в этот момент Глебу казалось, что девчонка вопит от боли.
— Г осподи боже, — шептал он, прижимаясь мокрым лбом к ее часто вздымающейся горячей груди, поймав губами сосок — да невозможно оторваться от нее, такая сладкая, такая соблазнительная и желанная, что мозг воспламеняется и требует «возьми, возьми!», — ты нереальная, нереальная… почему плачешь?
Разговоры были запрещены, но Олечка, горячая, разомлевшая, расслабленная после полученного удовольствия, под ним вся содрогалась от рыданий, жалобно всхлипывала.
— Тебе неприятно? — спросил Глеб, приподнимаясь и поглаживая ее подрагивающий живот. — Больно?
Она замотала головой, торопливо отирая с пылающих щек слезы.
— Мне хорошо, — шепнула она.
— Так почему?..
Губы девушки снова дрогнули, и она застенчиво, даже стыдливо, произнесла:
— Я просто никогда раньше. ну, вы понимаете. никогда вообще.
— Не кончала?! — изумился Глеб, поглаживая ее нежное бедро. Она судорожно вздохнула, кивнула головой и стыдливо сжала ноги. — Вообще никогда? Де-евочка ты моя.
«А ведь она не знает, кто с ней, — мелькнула у Г леба мысль, яркая как комета и крамольная, как восстание стрельцов. — Понятия не имеет. И сюда ходит наверняка чтоб получить от секса удовлетворение. острых ощущений. но ведь можно ж без них обойтись».
Внезапно Глеб поймал себя на том, что вел себя реально как чудовище. В своем стиле, поддерживая созданный в конторе имидж. Грубо лапал, трахал, драл как хотел, не особо интересуясь желаниями партнерши, был занят только своими ощущениями. и делал это нарочито жестоко, словно девчонка видела, знала своего партнера. Так, словно уже завтра в офисе она в темном уголочке может рассказать подружкам, что шеф ее отжарил так, что и подтираться страшно.