— Да нет, не бегемота, — протянул Глеб, внимательно вслушиваясь в голос зама. — Понравилось. А не знаешь, снова встретиться с ней можно?
Глеб даже дышать перестал, пытаясь уловить хоть нотку фальши и надеясь, что зам тотчас воспользуется этой лазейкой и снова подсунет ему девчонку, но Вадим в эту наивную ловушку не попался, он ответил практически сразу же, без заминки:
— Ну, Глеб… насколько я знаю, встречи там рандомные. Как карты лягут. Ты не выбираешь. А чего, чего, — Вадим словно оживился, как будто крепче трубку к уху прижал, — как она, чего делала, а?!
— Да так, разное, — неопределенно ответил Глеб. — Ладно, потом поговорим.
Растревоженное сознание, обострившееся чувство опасности мгновенно вытряхнули его из приятных грез и подсказали четкое, единственно верное решение.
Олечка.
Она не умеет врать так, как Вадим.
Стоит ее увидеть, заговорить, спросить. Она не сможет притворяться.
— К хуям уволю, — зло шипел Глеб, решительно шагая по коридору к кабинету зама. — Устроили мне тут блядские игры.
Внезапно Глеб очень захотел избавиться от Олечки. До зуда в ладонях захотел ее вышвырнуть прочь, подписать быстрым росчерком приказ о ее увольнении, изничтожить свидетеля собственной слабости.
— Оля, ты говорила с Глебом? — голос Вадима был сух, строг, и Олечке огромных усилий стоило удерживать на лице беззаботную улыбку. — Ты же сняла маску, Оля?!
Его вопрос повис в тишине, и Олечка, накручивая на тонкий пальчик телефонный провод и изобразив на своем лице максимально сосредоточенное выражение, согласно кивнула головкой, словно соглашаясь с собеседником, признавая его безоговорочную правоту.
— Нет, конечно, Вадим Николаевич, — пропела она; в ее светлых глазах отразилось неподдельная и самая искренняя обида. — Я этого не делала. Да разве я могу без вашего разрешения…
Голос Вадима в трубке захлебнулся, он чертыхнулся, словно прижег себе пальцы, прикуривая в неудобном положении.
— Он что, рядом с тобой сейчас стоит? — быстро произнес Вадим, и Олечка, нежно улыбнувшись, все так же прямо глядя в лицо грозного Глеба, буквально испепеляющего ее взглядом, произнесла с чувством, в котором слышалось легкое подобострастие — как раз такое, какому и полагалось быть в голосе секретарши:
— Конечно, Вадим Николаевич! Вы абсолютно. да. да. вы правы, — и Вадим нервно затянулся и присвистнул. Наверное, у него и очки на лоб полезли о того, с каким хладнокровием Олечка сейчас изворачивалась под бдительным оком Чудовища. Стальные нервы.
— Не проболтайся смори-и-и, — простонал Вадим, — Глеб злой, как сука. Я же предупреждал. Я же велел поговорить только, а ты.
— В этой области решения принимаете не вы, — суховато ответила Олечка. — А Глеб Игоревич. Вот он, кстати, стоит передо мной. Хотите с ним поговорить?
— С ума сошла!? — взвился Вадим. — Все, давай. Не проболтайся!
И он дал отбой.
Олечка, аккуратно положив трубку, подняла взгляд на Глеба и чуть улыбнулась. В ее светлых глазах он не рассмотрел ничего, кроме вежливого внимания, и тряхнул головой, прогоняя наваждение и злость, которые по этим чистым взглядом растаяли, как туман под солнцем.
Вадим умел врать; Олечка? Так же как Вадим? Маловероятно…
Значит, все же случай. случай. хм.
— Вы что-то хотели, Глеб Игоревич? — проворковала она, с готовностью ухватив ручку и блокнот, готовая записать его распоряжения, и Глеб, чуть качнув головой, отступил, провел рукой по лицу, словно стирая остатки дурного, липкого сна.
— Черт, совсем забыл, — пробормотал он, стараясь не смотреть на девушку.
С утра ему казалось, что его жажда удовлетворена. Он все еще был во вчерашнем дне, там, где все желания реализовались, все мечты исполнились. Сейчас же, стоя перед девушкой, разглядывая ее, пытаясь совместить в голове два образа — приглаженной, чистенькой и опрятной Олечки и разгоряченной, кричащей от острого удовольствия женщины, он никак не мог поверить в то, что это одна и та же девушка. И желание его никуда не делось; глядя на ее блузку, пересчитывая горошинки пуговок — пять, их всего пять, — он понял, что хочет снова стащить ее, растрепать девчонку, заставить ее кричать, но…
Но только кричать и стонать Олечку заставлял не он, а неизвестно кто, случайный партнер из клуба. И кончила она впервые, сомлев от непривычных ощущений, она не под ним, не под Глебом, а черт знает под каким мужиком.
«Вот сейчас смотри на меня, — горько подумал Глеб, рассматривая личико девушки, на котором было выписано вежливое внимание, — и думает о незнакомце. Не обо мне. Вот же черт-то…»