****
На заседание сената я нарочно опоздал. Ну а кому хочется слушать, как на тебя с трибуны будут лить помои? Тем более что повестка была однозначна — лишить меня статуса сенатора за дискредитацию органов власти. И подал это заявление всё тот же министр связи, с которым у меня уже была стычка. Какие мелочные и мстительные людишки, эти сенаторы.
— Сколько бюджетных средств было потрачено, — вещал с трибуны министр связи, — только моё министерство выделило миллион на этот совершенно отвратительный фильм. И что мы получили? Нас смешали с грязью! Вы видели эту актрису? Она точная копия жены Густава.
— Здравствуйте, — перебил я оратора, заглядывая в помещение. — Не помешал?
В зале послышались смешки.
— Густав де Браго, вы опоздали на заседание, — строго заметил спикер сената. — Я делаю вам замечание.
— Извините, господин спикер, фанаты на входе задержали, автографы просили, — пожал я плечами и направился к своему месту.
— Фанаты? Автографы? — удивился спикер.
— Да, он издевается, — воздев руки к небу, возмутился министр связи.
— Господин министр, не переигрывайте, — бросил я, усаживаясь на своё место. — Хотя я бы вам подыскал подходящую роль в следующем фильме.
Зал засмеялся громче.
— В следующем фильме? — задохнулся от возмущения министр. — Не бывать этому! С нас достаточно того позора, который ты навлёк на наши головы. Мой водитель сегодня отказался открывать мне дверь, мотивируя это тем, что это не входит в его обязанности.
— И каковы наши шансы? — проигнорировав реплику министра, шёпотом обратился я к своему соседу, Майклу.
— Совсем плохие, — также шёпотом ответил тот. — Они собрали коалицию, чтобы тебя изгнать из сената, а производство фильмов подмять под себя. Уже слишком много прибыли ты получил. Такое не прощают.
Я кивнул, всё как обычно, слишком успешных не любят нигде, даже в таком мире. А всё из-за Вдовы, уж очень натурально она изобразила высшую касту. У неё даже влюблённость была с лёгким налётом презрения. Эх, какую карьеру она загубит, уйдя из этого мира.
— Густав де Браго, вам есть что ответить господину министру? — спросил меня спикер.
— Конечно, разрешите, я пройду к трибуне? — с самой располагающей улыбкой попросил я.
****
Когда всё только начиналось, мы не знали, как ТВ-каналы будут оплачивать нам фильм, тогда я и предложил ступенчатую систему оплаты, в зависимости от рейтинга. От 0 до 20% считалось провалом, и мы ничего не получали; от 20 до 50% — мы получали 5 миллионов; от 50 до 75% — 10 миллионов, и если выше 75%, то 20 миллионов. Никто не верил в успех нашего проекта, и как оказалось, зря. Наш фильм выстрелил, премьера собрала небывалый рейтинг, выше 90%, и мне должны были выплатить 20 миллионов в местной валюте. У бедного Исаака Шмидта случился инфаркт, еле откачали. Тогда я сделал жест доброй воли и бесплатно дал им прокрутить повтор, пусть хоть на рекламе отобьют часть. Что они там себе отбили, мне неизвестно, но министр связи затаил на меня смертельную обиду: он дескать посчитал, что я его обманул на деньги. Хотя каналы-то государственные, и это не его личные деньги. Или же всё-таки его? Надо прошерстить эту мафию, но это потом, а сейчас мне надо отбиваться, а то злобный министр закусил удила и грозит мне всеми карами небесными. Но я что-то такое и представлял, поэтому и пришёл подготовленным. Я подключил свой планшет к большому экрану, висевшему за моей спиной и улыбнувшись, обратился к сенату: