— Трудно подобрать подходящий наряд, когда на спине пара крыльев. Гораздо легче передавать души нагишом. — Джек откинул волосы со лба, а потом оглянулся в поисках банки с длинными леденцами, стоящей в углу прилавка. Вытащив один, он протянул его Патрисии, а когда она покачала головой, засунул его краешек себе в рот.
— Так значит, ты не из ада?
— Никогда там не был, — ответил он, по-прежнему посасывая леденец. — Хотя слышал, что это весьма неприятное местечко.
Патрисия свела брови.
— А это больно? Когда ты собираешь души?
— Бывает. Когда их становится слишком много. Так что я с облегчением встречаю тот момент, когда за ними приходит Александр. Я слышал, что с теми, кто собирает праведников, такого не случается.
— Я имела в виду, для души? — Патрисия даже не подумала о том, что Джеку это может быть неприятно. Она нахмурилась, не в силах представить, что он чувствует, когда так сильно чем-то переполнен.
— О. Нет. Боль — это физическое явление. У них нет тел. Умирать — да, больно, но все заканчивается довольно быстро.
Патрисия опустила глаза на деревянный прилавок.
— У меня голова раскалывается. Это все не похоже на реальность, скорее на какой-то сон. Кошмар. — Она оглядела магазин. — Хотела бы я не знать всего этого.
Джек шумно вздохнул.
— Я могу сделать так, что ты все забудешь. Я надеялся найти кого-нибудь, кто сможет принять все, как есть, но понимаю, что это лишь мечты. Однако я могу стереть твои воспоминания.
Патрисия взглянула на него.
— Как?
— С помощью поцелуя. Поцелуя демона. Так мы защищаем себя от тех, кто случайно обнаруживает правду. Мне уже доводилось это делать. Ты все забудешь.
Патрисия никак не могла заставить себя поверить в это. Как она сможет забыть? Больше похоже на какую-то уловку. Она вдруг поймала себя на том, что смотрит на губы Джека. Сколько раз она представляла себе, как он целует ее? И уж ни разу она не думала о том, что его поцелуй может что-то стереть из ее памяти, больше сосредотачиваясь на том, как его губы и язык будут скользить по ее коже. Он ведь демон. Окажутся ли его губы теплее обычного? А язык — обжигающе горячим?
— Ты умеешь летать? — Эта мысль неожиданно пришла ей в голову.
— Именно поэтому мне удается собрать так много душ. Конечно, летать удается только по ночам. В темноте меня сложнее увидеть, — пояснил он.
Патрисия вспомнила, какими огромными оказались его крылья. И черными, как ночь. А еще Джек был полностью обнаженным. Она вдруг спросила себя, каково это: летать, не чувствуя никаких ограничений? А может ли он поднять кого-нибудь в воздух? Эта мысль заставила желудок сжаться. Ведь Джек должен быть при этом голым.
Что чувствуешь, когда паришь над облаками, и к тебе прижимается обнаженное мужское тело? А возможно ли заниматься в воздухе любовью?
Ход ее мыслей прервал резкий хруст, когда Джек откусил от своего леденца.
— Уже согрелась? Хочешь кофе?
— Нет. — Патрисия более чем согрелась. Она позволила своему воображению вырваться на свободу, и теперь все ее тело просто пылало. Это бред. Он же демон. Она не должна испытывать ничего подобного. Но сейчас, когда Джек объяснил, что демоны вовсе не зло, он заставил ее почувствовать какое-то темное возбуждение.
— Этот поцелуй, который заставляет человека забыть… как тебе удается стереть только воспоминания о том, что ты демон, а не все остальные тоже, — поинтересовалась Патрисия.
— Все зависит от того, насколько поцелуй глубок. Обычно человек сам хочет забыть, поэтому открывает мне эту часть своей памяти. А поскольку я слышу мысли, то знаю, когда воспоминание исчезает. И сразу же обрываю поцелуй. — Джек обогнул прилавок и подбросил еще одно полено в печь.
Патриция облизала губы, так и не решив, верит ли в его басни о поцелуях. Она подошла к Джеку, и когда он обернулся, на его лице вспыхнуло удивление от того, что она находится так близко. Она вновь провела языком по губам, а потом приподнялась на цыпочки и прижалась своим ртом к его. Все ее мечты о Джеке нашли свое подтверждение в этих нескольких секундах, пока она ощущала его мягкие теплые губы. Джек был на вкус, словно мята. Затем она отстранилась и обнаружила, что он стоит совершенно неподвижно и не отрывает от нее глаз.
Наверное, она целовала его недостаточно долго. На этот раз Патрисия обхватила его лицо ладонями и приоткрыла губы, вновь прильнув к его рту.
Джек издал странный звук — то ли рычание, то ли стон, и когда он заговорил, его речь была прерывистой.