Профессор, со своей стороны, остался очень доволен вечером.
Хотя он поздно добрался до дома, Блоссом еще не спал.
– Полагаю, приятно провели время, сэр?
Под суровой внешностью Блоссом скрывал мягкое сердце и искреннюю любовь к хозяину.
– Звонила миссис Вентон и напоминала, что завтра вы обедаете у нее. Должен вам сказать, что там будут профессор Смит с женой.
Саймон, чья голова была забита Джулией и ее видом во время последнего акта «Богемы», кивнул с отсутствующим видом. Сейчас у него не вызвало интереса даже упоминание о профессоре Смите, старом друге и уважаемом коллеге. Конечно, позже, приведя в порядок свои мысли, Саймон с нетерпением станет ждать встречи.
Встретившись на следующий день за напитками в доме Одри Вентон, они почти не имели возможности поговорить.
Миссис Вентон любила быть в центре внимания. Она считала, что привлекательна, забавна и умеет хорошо одеваться, и ожидала, что остальные должны думать так же. И рассчитывала монополизировать разговор.
Профессор, время от времени приглашавший ее на ужин, обнаружил, что больше совершенно ей не интересуется. Обед затянулся, и когда Смиты собрались уходить, ван дер Дрисма вышел с ними под предлогом, что должен позвонить в больницу.
– Может быть, поужинаем на днях? – спросила Одри.
– Боюсь, что нет. Приближаются студенческие экзамены – я буду занят оценкой работ.
– Я тебе позвоню…
– Чудесный обед, – ровно сказал он и вспомнил кухню Бекуортов, где на столе стоит пирог, и все пьют кофе из кружек. Беседа, может быть, и не искрометна, но спонтанна, временами забавна, и все слушают друг друга.
Усадив профессора Смита и его жену в машину, Саймон заглянул в открытое окно.
– Поужинаете со мной как-нибудь на днях? Только мы втроем? Мы не успели поговорить.
– С радостью, – ответила Мэри Смит. – Я возьму с собой книгу или вязание, и вы двое сможете обсудить все, что пожелаете. Как вы ладите с этим милым созданием, Джулией, Саймон?
– Она великолепный работник…
– Вы заметили, что она еще и красавица?
– Да. Ее нелегко игнорировать, правда?
Его старший друг спросил:
– Как она справилась в Голландии? Со мной Джулия никогда не волновалась. Но конечно, мы никогда не пересекали канал.
– Все легко преодолела и работала как пчелка.
– Хорошо. Вы рады, что я передал ее вам?
– Конечно. – Саймон внезапно улыбнулся. – Вы не представляете, насколько. – И убрал голову со словами: – Я позвоню вам насчет ужина.
Он стоял на тротуаре и наблюдал, как уезжает профессор Смит. За ним самим, в свою очередь, из-за занавесок гостиной наблюдала Одри Вентон. Она была достаточно умна, чтобы понять, что испытываемый голландцем слабый интерес к ней полностью пропал, и желала выяснить, почему.
Профессор же вернулся домой, закончил статью для медицинского журнала и уселся, чтобы подумать о Джулии. Конечно, он мог влюбить ее в себя, но не собирался этого делать – любовь, если она возникнет, должна естественным образом исходить от девушки. Все, что требуется, заключил он, это огромное терпение. Хотя, конечно, если бы вмешалась судьба, доктор не стал бы возражать.
Судьба вмешалась.
Пожарная сигнализация включилась в понедельник после пяти вечера, когда Джулия, разыскивавшая по просьбе профессора старые записи о давно умершем пациенте, терпеливо просматривала полки пыльных папок в пустом просторном помещении прямо под больничной крышей. Здесь не было окон – лишь застекленный люк в крыше – так что, работать приходилось в свете прикрепленной над полками лампы. Другая девушка – одна из сотрудниц архива – стояла в конце помещения у двери. При звуке сирены она испуганно взвизгнула, бросила бумаги и рванула к выходу.
– Быстрее, пожар. Мы сгорим здесь заживо! – Она уже кричала. – И все эти лестницы…
– Лишь один пролет, – сказала Джулия. – Возможно, просто небольшое возгорание на кухне. Беги, я сейчас подойду.
Пусть внутри все дрожало, она держалась спокойно, возвращая на место взятые с полки бумаги – и в этот момент увидела папку, которую хотел профессор. Джулия взяла ее подмышку и двинулась к двери.
Та захлопнулась прежде, чем секретарша до нее добралась. Убежавшая сотрудница в спешке забыла зафиксировать язычок. Ключа в крепкой, плотно вмонтированной в стену двери не было. Джулия повернула ручку в тщетной надежде на чудо, но его не произошло. Дверь захлопнулась, и бедняжка оказалась не по ту ее сторону.
Несколько минут она потратила на крики, хотя и знала, что это бесполезно – никто ее не хватится. Профессор наверняка ожидает, что она сама доберется до точки сбора персонала. И нет причин предполагать, что на ее отсутствие обратит внимание кто-то из сестер.
– Хорошенькое дело, – сказала Джулия и утешила себя мыслью, что столь поспешно сбежавшая девушка вспомнит, как захлопнула дверь.
Чердак находился слишком далеко, чтобы пленница могла многое услышать, но она уловила приглушенный звук пожарных сирен, а потом – слабый, но зловещий треск.
Следовало что-то сделать. Джулия огляделась.
Для удобства работников в помещении стоял маленький крепкий стол со стулом. Джулия подтащила стол под люк и взобралась наверх. Даже вытянув руки, она не могла дотянуться до потолка, поэтому спустилась и принялась набрасывать на стол папки. Набрав целую груду, снова забралась на стол и на этот раз сумела достать до люка. Железная задвижка проржавела и застряла.
Джулия слезла, принесла стул, поставила его на штабеля папок и вскарабкалась обратно. Стул легкий, и ей просто необходимо разбить люк… Она вспомнила о записях, которые требовались профессору, и спустилась за ними. Поднялась обратно как можно быстрее – дымок, проникший под дверь, советовал не терять времени.
И все же она немного помедлила – если дым проникает сквозь трещины в двери, возможно, стоит подождать, пока огонь ее разрушит и можно будет сбежать вниз по лестнице… Господи, какая глупость! Джулия осторожно поднялась, таща за собой стул и, будучи девушкой практичной, зажав подмышкой профессорскую папку.
Неуверенно балансируя на груде бумаг, она подняла над головой стул, но держать его было неудобно, и Джулия лишь слегка задела люк. Она опустила свое орудие, и в этот момент погас свет.
Снаружи уже стемнело, и шел дождь. Она уставилась в темноту, испытывая такой страх, что не могла думать.
Звук открываемого люка чуть не лишил ее равновесия.
– Привет, – сказал профессор откуда-то сверху и посветил факелом в расстроенное девичье лицо, внезапно засиявшее восхитительной улыбкой.
– О, Саймон, – выговорила Джулия.
Она нечетко его видела и не могла разглядеть медленной широкой улыбки. Он беспечно сказал:
– Вижу, вы уже приступили к спасению. Хорошо. Это может быть несколько затруднительно – мне придется вас вытянуть. Как только доберетесь до края люка, ухватитесь за него, чтобы я мог передвинуть руки.
Она глупо ответила:
– Я нашла записи, которые вы хотели, – и продолжила: – Не могли бы вы открыть дверь, чтобы я вышла? Я ужасно тяжелая.
– Слишком много дыма. Я тоже ужасно тяжелый. Осмелюсь сказать, что вдвоем мы прекрасно справимся. Только делайте в точности то, что я скажу.
– Да, я готова.
– Поднимите руки и ни в коем случае не упадите со стола. Возможно, я причиню вам боль. Полагаюсь на то, что вы не разразитесь слезами и не устроите истерику.
– За кого вы меня принимаете? – сварливо сказала Джулия и подняла руки.
Он начал дюйм за дюймом подтягивать ее вверх. Джулия с трудом выдерживала железную хватку на своих руках. Если он ее уронит… Бедняжка застыла от страха.
– Расслабьтесь, – спокойно посоветовал профессор и продолжил ее тянуть. Казалось, прошло очень много времени, прежде чем он сказал: – Теперь попытайтесь ухватиться за края и держитесь покрепче. Я передвину руки.
Джулия резко выдохнула, сделала, как он велел, и взвизгнула, когда ладони профессора соскользнули с ее рук и крепко сжали тело.