Король усмехнулся:
— Теперь я вижу, что недооценивал значимость собственной персоны. Однако раньше никто не пытался указать мне на эту мою ошибку. — На мгновение он задумался, потом сказал: — Учитывая то, о чем вы только что сказали, Анастасия, нам следует признать, что любые наши с вами действия будут обсуждаться людьми и, уж конечно, не окажутся незамеченными моронцами.
— Да конечно, — кивнула Анастасия.
— И если я сейчас соглашусь на ваше предложение, покину вашу спальню и буду спать в своей постели, то назавтра эта новость, несомненно, станет предметом для пикантных обсуждений, а может быть, и причиной целого скандала. — Анастасия с тревогой взглянула на него, и король продолжал: — Поэтому я собираюсь предложить вам следующее: я останусь в вашей спальне на несколько часов и лягу на вашу постель. — Он заметил, какое выражение появилось у нее на лице, и тут же добавил: — Вы можете доверять мне, Анастасия! И я даю вам слово, что не поцелую и не дотронусь до вас, даже если у меня и будет такое желание, пока вы сами не предложите мне сделать это! — Он улыбнулся и спросил: — Теперь я убедил вас?
Анастасия лихорадочно думала в этот момент. Ей было ясно, когда станет известно, что король не разделил с нею ложе, как того требовал обычай и ожидали их подданные, когда пойдут слухи о том, что он ночевал в своей спальне, люди начнут искать этому объяснение. И тогда всякий мо-ронец решит, что страсть короля к графине Гранмон ослепила его и он не замечает прелестей своей собственной жены. Из этого следовало, что предложение короля было разумно.
— Вы правы! — согласилась Анастасия. — Что бы мы ни делали на самом деле, никто не должен думать или предполагать, что наш брак не является тем, чем он должен быть!
— Что ж, пусть будет по-вашему, — ответил ей король, — я сделаю все, как вы захотите, Анастасия, и надеюсь, в один прекрасный день вы сможете полюбить меня.
Он так улыбнулся ей, что ей вдруг захотелось крикнуть: «Кажется, я уже люблю вас. Пожалуйста, поцелуйте меня! Я хочу знать, так ли это прекрасно, как я жду!»
Но она представила себе взгляд черных глаз графини, смотревшей на короля. И Анастасия сразу же вспомнила, что прошлой ночью у короля и графини было свидание. И ей не нужно было объяснять, в чем оно заключалось. Она почувствовала, как дрожь пробежала по ее телу от этих мыслей.
Конечно, она сильно удивила короля. Вероятно, она нравилась королю, так же как ему нравились прекрасные парижские дамы. Но она ждала от него совсем другого. Она ждала от него любви. Любви, о которой говорил архиепископ во время венчания, той идиллической любви, о которой она не раз читала, той любви, которая была частью самого Создателя.
— Спасибо, вы были добры ко мне и… поняли меня, — промолвила она.
Анастасия встала с кресла и подняла на него большие голубые глаза. Король был совсем рядом. Она представила, как легко она могла бы приблизиться к нему и ощутить его крепкие объятия. Почувствовала бы она что-то новое? Или это были бы такие же ощущения, как уже однажды испытанные ею с Кристофером Линкомбом? Она могла бы узнать это так просто, сделав всего несколько шагов…
На Анастасии были комнатные туфельки без каблуков. В них она казалась совсем маленькой. И король как будто возвышался над ней.
— Вы устали, Анастасия. Вам пора спать, — обратился он к ней. — Ложитесь в постель. А я, до того как уйду в свою спальню, тоже прилягу здесь немного погодя.
Она подошла к постели. Пока король подкладывал полено в камин, сияла свой голубой капот и, бросив его на стул, скользнула под одеяло. Он обернулся. Анастасия, маленькая, почти бесплотная, лежала в огромной постели с большим золотым балдахином. Снизу балдахин поддерживали резные фигуры ангелов, а сверху венчала королевская корона.
— Я задую свечи? — спросил король.
— Да, пожалуйста, — откликнулась она.
Он потушил свечи в канделябре, стоявшем у постели с ее стороны, а потом и в остальных канделябрах. После этого он опустился на кровать и лег на спину, укрывшись кружевным одеялом на гагачьем пуху.
— Спите спокойно, Анастасия, — пожелал король, — мне очень удобно, и я тоже быстро засну.
— А что мы будем делать завтра? — спросила Анастасия.
— Если это доставит вам удовольствие, то мы могли бы с утра поехать покататься в экипаже, — предложил король. — Мы позавтракаем в охотничьем домике, который стоит в лесу, А потом не спеша вернемся обратно, и по дороге вы сможете познакомиться с окрестностями Сэржа.
— О, как чудесно! — обрадовалась Анастасия. — Я бы не возражала, если бы мы выезжали куда-нибудь из Сэржа во время нашего медового месяца.
— Вы так долго были в пути, что, по-моему, вам необходим, по крайней мере, двухдневный отдых в Сэрже. После этого мы поедем по побережью на мою виллу. Она расположена поблизости от французской границы. Вилла утопает в садах. А они так хороши в это время года!
— Мне там непременно понравится! — заметила она. Через несколько мгновений Анастасия спросила неуверенно: — А вам не будет скучно… оттого что вы будете только со мной? — Она хотела сказать: «…оттого, что мы не будем заниматься любовью», поскольку понимала, что именно этим как раз и должны заниматься новобрачные во время медового месяца.
— Если вы и дальше, Анастасия, будете преподносить мне сюрпризы, как вам это удавалось до настоящего момента, то уверен, мне не будет с вами скучно!
— Это хорошо, — ответила она. — Пожалуй, единственное, что меня пугает больше всего, так это то, что вы можете найти меня скучной.
— Вряд ли я смогу найти вас скучной! Это настолько маловероятно, что вам не стоит даже думать об этом, — возразил король. — Вы весьма непредсказуемая особа!
В его словах она услышала явную насмешку. Они оба замолчали. Потом, когда прошло уже какое-то время, Анастасия вдруг промолвила сонным голосом:
— Они очень… хороши?
— Кто?
— Парижские… дамы.
Король, задумавшись, ответил:
— Они подобны красивым игрушкам, весело разрисованным и раскрашенным сверкающими красками. — Помолчав, он добавил: — Но они сделаны из гранита и обладают особой силой притяжения, которая вытягивает монеты из карманов мужчин.
Анастасия безмолвствовала. Король взглянул на нее. Она спала. Горящий огонь в камине освещал ее такое юное, такое невинное и такое беззащитное лицо. Король долго-долго, не отрываясь, смотрел на нее.
Глава 6
Проснувшись, Анастасия обнаружила, что она лежит в постели одна. Сначала она никак не могла сообразить, что же было прошедшей ночью. Затем вспомнила, как они беседовали с королем, как ей становилось все труднее и труднее отвечать ему и как потом, должно быть еще во время разговора, она заснула.
Солнечные лучи пробивались в спальню через задернутые шторы на окнах. Анастасия повернула голову и увидела, что подушка, на которую прилег ночью король, была вся измята. Уходя к себе, он специально сдвинул простыни, чтобы казалось, что он спал в этой постели всю ночь. Она решила, что это была небесполезная предосторожность, и теперь дворцовая прислуга будет введена в заблуждение.
На душе у Анастасии было неспокойно. Вряд ли у кого-нибудь еще была столь странная первая брачная ночь, как у них. Конечно, она испытывала огромное облегчение оттого, что рассказала королю о своих чувствах к нему и он не рассердился на нее, как она того ожидала. И тем не менее, лежа в огромной королевской постели, Анастасия подумала: «Были ли у какой-нибудь из предыдущих моронских королев такие же трудности, что и у меня? Выходила ли замуж хоть одна из них, зная, что ее будущий муж любит другую женщину?»
Она вдруг живо представила себе графиню Гранмон. Чувственный взгляд черных глаз, алые, красиво очерченные губы, которые, когда она беседовала с мужчинами, как будто говорили им нечто большее, чем произносимые ею слова, грация длинной шеи и гибкого тела.
«Она так великолепна, так изысканна, так уверена в себе», — в отчаянии прошептала Анастасия.
Она подумала, что сама еще так молода и так неопытна. И все же король не рассердился на нее и проявил понимание, когда она попросила его не навязывать ей близость. Где-то в глубине души Анастасия до последнего момента опасалась, что король может отвергнуть все ее аргументы и настоять на своих правах мужа. В этом случае ей пришлось бы подчиниться и не у кого было бы искать защиты. Анастасии было даже немного любопытно, случись так, что бы она почувствовала? Стало бы ли для нее исполнение супружеского долга тем самым кошмаром, каким казалось когда-то в Англии, еще до встречи с ним, когда она представляла короля суровым, равнодушным и жестоким.