— Ну, Лаванда, например, не жаловалась…
Северус усмехнулся. Мисс Браун, как же он забыл! Еще одна живая иллюстрация к тому факту, что разум и тело порой развиваются неравномерно и, увы, не всегда достигают одинакового уровня зрелости. На то, что вырастет из Браун, Северус в этом плане не возлагал больших надежд.
— Вы правда считаете, что тут есть о чем говорить, мисс Грейнджер? Давайте просто отметим, что она идеальная пара для Уизли. В отличие от вас.
Гермиона неуверенно улыбнулась:
— Учитывая, что вы никогда не скрывали неприязнь к Рону, это вроде бы не задумывалось как оскорбление в мой адрес?
Взгляд Северуса стал укоризненным.
— Не говорите глупостей! Мистер Уизли — полный болван. Он не увидит ваших достоинств, даже если ткнуть ими ему в лицо.
Рот Гермионы застыл в беззвучном «О». Очевидно, что Северус Снейп только что сделал ей щедрый комплимент. Узнать бы еще, каковы, на его взгляд, эти достоинства…
— Раз уж мы взялись за анализ: ваши… эксперименты с мистером Уизли — единственная пища для полученного вывода, мисс Грейнджер?
Ей стоило немалого труда скрыть удивление. Профессор зельеварения неприкрыто интересуется ее сексуальным опытом. Что же, это обнадеживает…
— Ну, еще кое-что было с Виктором Крамом на четвертом курсе. Но это, наверное, не считается.
— Почему?
— Потому что он мне не очень нравился. Я всего лишь хотела доказать Рону, что я вообще-то девушка и остальные это видят, в отличие от него.
— Понятно, — ответил Северус, лишний раз убеждаясь, что Уизли — идиот, каких свет не видел. Как будто женственность Грейнджер была не очевидна, пока она не вырядилась для бала! — Но вы ведь понимаете, что нельзя основывать теорию на одном-двух случаях.
— Да. И это еще одна причина моего обета.
Ясности не прибавилось.
— Но почему именно я? Ваш, как вы думаете, коллега по несчастью? — спросил Северус. Его-то не без причины считали холодным и бесстрастным. Он поднаторел в том, чтобы прятать ненужные эмоции в дальних углах разума, за стенами окклюменции.
— Я никогда не думала, что вы не способны на страсть! — запротестовала Гермиона. — Просто о вас так говорят студенты. Я думаю, они ошибаются.
— Исходя из каких фактов, мисс Грейнджер?
— Да потому что в вас столько страсти, что только слепой не заметит! — безапелляционно заявила непостижимая девчонка. — Страсти к зельеварению, например. Меня завораживают ваши лекции и то, как вы сами готовите зелья.
— Это не то же самое…
— Именно то! Вы преданы любимому делу, посвящаете ему все стремления и мысли! Вы позволяете ему околдовать ваш разум и обмануть чувства, как красноречиво выразились на нашем первом уроке…
— Что ж, в таком случае вам не о чем беспокоиться. Поскольку ваша любовь к книгам и жажда знаний — из той же серии. Может быть, ваши сочинения укладывались бы в предписанную длину, вливай вы в них поменьше страсти.
Гермиона была не уверена, но ей показалось, что по лицу Снейпа пробежала усмешка. И он правильно заметил, она, наверное, действительно путала энтузиазм со страстью.
— Вы правы, — признала она. — Возможно, это лишь один из оттенков страсти. Но возьмем, например, ваши чувства к Лили…
Снейп резко перебил:
— Мы ведь выяснили, там не было страстной любви.
— Зато была преданность. Бесчувственный человек не смог бы посвятить столько лет и принести столько жертв ради однажды данного обещания.
— Разве вы делали для Поттера не то же самое? Не платили высокую цену за его дружбу? Чем ваша преданность отличается от моей? Мы оба не получили ничего взамен, даже благодарности. Что возвращает нас к вопросу, как это называть: преданность, страсть или дурость.
— Это было правое дело! — пылко воскликнула Гермиона. — И, что бы вы ни думали, Гарри отблагодарил меня. Он дал свою дружбу взамен. В Малфой-мэноре он спас бы меня ценой собственной жизни, если бы потребовалось! Он заслужил мою верность тысячу раз!
— Вы так страстно его защищаете, — на этот раз Снейп, вне всяких сомнений, улыбнулся.
— И правда… — изумленно ответила Гермиона. Она никогда не смотрела на свое отношение к Гарри под таким углом. — Спасибо!
— За что? — Северус изобразил непонимание. — Я всего лишь иду навстречу вашему желанию побеседовать о страстях и развлекаюсь, опровергая ваши аргументы.
Не может же он действительно помогать с проблемами самооценки гриффиндорской девчонке! Даже в столь тихий поздний вечер, даже размякнув от поглаживания собственного эго невообразимым доселе разговором… Нет. Все равно нет. Он никогда не нянчился с учениками и не лез разбираться в подростковых комплексах. С него достаточно собственных.
— Нет, — на губах Грейнджер расцвела теплая улыбка, непостижимым образом растапливающая что-то у Северуса внутри. — Вы делаете то же, что всегда: заботитесь исподтишка и надеетесь, что никто не заметит.
Профессор преуспел в сокрытии своих добрых дел не настолько хорошо, как, наверное, думал сам. Гермиона давно обратила внимание: несмотря на его придирки, отповеди и снятие баллов, в конце года оценки по зельям у всех были строгие, но справедливые. А когда Снейп вычитал у гриффиндорцев под надуманным предлогом слишком много очков, то каким-то образом рубины возвращались на место в тот же день.
И этого тоже не замечал никто, кроме Гермионы! Она же, ведомая подозрительностью, как-то раз на протяжении месяца внимательно следила за факультетскими камнями и отмечала каждое изменение на графиках. И обнаружила, что самые обидные и возмутительные потери Гриффиндора — например, за лишний чих на уроке (в буквальном смысле) или слишком подробный ответ — даже не успевали отразиться в песочных часах. Снейп, должно быть, тайком добавлял баллы, чтобы компенсировать несправедливо отнятое. Конечно, он был предвзят и благоволил к своему факультету, но не больше, чем остальные деканы.
— И вы решили, что из тех же соображений я брошусь целовать вас? — спросил Северус.
В таком проявлении «тайная забота» рисковала стать предельно явной! Если только Грейнджер не будет крепко держать рот на замке — разумеется, не во время поцелуя, а после… Снейп встряхнул головой. Что за мысли лезут в голову?! Сегодня было поднято со дна столько всего, что сквозь помутившуюся воду реальности просьба поцеловать ученицу выглядела уже не столь бредовой, как в тот момент, когда Грейнджер впервые озвучила ее. Во всяком случае, глядя, как девушка нервно покусывает нижнюю губу, Северус находил перспективу едва ли не привлекательной!
— Надеялась, но… — Гермиона вздохнула. — Неважно. Как я говорила, дело не в поцелуе как таковом, а в нашем разговоре. Я должна была рассказать, что чувствую, поблагодарить за все, что вы сделали, и попросить прощения за все ошибки. Надеюсь, после всего этого вы не станете думать обо мне хуже… — Решительность смыло с ее лица волной сомнения.
— Не стану, мисс Грейнджер.
Она испустила вздох облегчения и заметно расслабилась.
— Спасибо, сэр. Я знаю, вы всегда недолюбливали меня, и боялась, что теперь-то…
Северус нахмурился:
— С чего вы взяли, что я недолюбливаю вас?
Грейнджер пожала плечами:
— Вы не любите гриффиндорцев вообще, а друзей Гарри Поттера — в особенности. Только не надо говорить, что все это для прикрытия! Я ни за что не поверю!
— Не скажу, — беззлобно ухмыльнулся Снейп. — Гарри Поттер действительно никогда не вызывал у меня теплых чувств. Тем не менее, вас я никогда не судил за компанию с ним. Хватало и ваших собственных заслуг.