— Мерлин правый… — выдохнула Гермиона, растеряв все мысли. А Гарри и сам понятия не имеет… Какое мучительное переплетение верности, любви и долга! — Дамблдор, я так понимаю, знал?
— Конечно. Я сказал ему, когда перешел на его сторону. Пожалуй, это и убедило его окончательно.
— И отец Гарри, Джеймс, согласился? Он же ненавидел вас.
— Ненавидел. Но Лили настояла на своем. Она хотела дать ребенку самую надежную защиту, какую могла. А кто сможет защитить лучше, чем человек из лагеря врага? Поттер согласился, потому что знал: я никогда не нарушу обещание. У меня ведь был перед ним Долг жизни.
— Да, за спасение на пятом курсе, Ремус нам рассказывал… — И тут лицо Гермионы осветилось новой догадкой. — Так вот почему у Гарри не было и нет Долга жизни перед вами! Он же не возникает между членами семьи, включая крестных! Потому что помогать и не ждать ничего взамен — их обязанность! А я-то удивлялась!
Он фыркнул:
— Разумеется, удивлялись! Хоть что-нибудь способно ускользнуть от вашего внимания, мисс Грейнджер?
Все учителя отмечали ее живой ум и проницательность. Северус же считал, что она просто зубрилка. Но теперь стало невозможным отрицать очевидное: девчонка схватывает на лету, по крайней мере там, где требуется логика. Однако во всем, что касается умения разбираться в людях, она потрясающе наивна.
Гермиона пожала плечами:
— Вы только что показали, как много всего прошло мимо моего внимания. Спасибо.
Даже самому себе Северус не мог бы объяснить, почему, собственно, его потянуло на откровения. Только ли из-за настойчивости Грейнджер, взявшей его измором? Некоторое время оба хранили молчание, погрузившись одна в мысли, а другой — в воспоминания.
— Не могу даже вообразить, как трудно вам было, — наконец проговорила Гермиона. — То, через что вы прошли, более слабого волшебника сломило бы. Вы сильнейший человек из всех, что я встречала. Даже не знаю, восхищаться мне или завидовать вашей воле, вашему терпению… Вашей готовности следовать выбору, несмотря ни на что. Жертвы, которые вы принесли, выше любого искупления, больше, чем просто выполнение долга. Если бы не вы и Гарри, сейчас весь мир был бы другим.
Снейп снова лишился дара речи. Он поймал себя на желании посмотреться в зеркало — убедиться, что Грейнджер разговаривает с ним, а не с кем-то еще. Если только она не напилась «Услады глаз». Розовое зелье предназначено было навевать полубредовые сладкие грезы и заставлять все видеть в оптимистическом свете. И это вовсе не так безобидно, как кажется. Например, лезть к акромантулу, сюсюкая: «Ой, какой милый паучок!» — затея не из лучших. Нет, вряд ли она пила эту дрянь. Под действием «Услады глаз» невозможно плакать или злиться, а Грейнджер успела продемонстрировать и то и другое.
Но как иначе могло выйти, что она видит его сквозь розовые очки? Восемнадцатилетняя девчонка, школьница! Это было… Дико. Непривычно. Безумно. По какой-то неведомой причине она нарисовала себе героический образ Северуса Снейпа, крайне далекий от оригинала. Оригинал никогда не стремился соответствовать подобным ожиданиям. И все это вернуло Снейпа к сомнениям.
Страстные речи о нем, о роли, которую он играл, и о том, как в соответствии с этой ролью к нему относились… Типичные речи Гермионы Грейнджер — девушки, которая единолично начала акцию по защите прав домовых эльфов, еще будучи четверокурсницей. Она всегда была на стороне несправедливо обиженных. И Северус ничуть не желал быть причисленным к данной категории, составив компанию домовым эльфам, гоблинам и, Мерлин прости, Невиллу Лонгботтому.
— Как трогательно, мисс Грейнджер, — сказал он, снова надевая бесстрастную маску и пряча смятение за сарказмом. — Кое-какие факты в вашем анализе упущены, но в целом — похвально. Однако все сказанное по-прежнему не объясняет стремления к тому акту физической близости, который вы сделали своим залогом. Обычно поцелуями не выражают ни уважение, ни восхищение, ни сочувствие.
Гермиона улыбнулась. Как же это по-снейповски! Деловито, жестко, без малейшего оттенка эмоций. За такую манеру выражаться его, наверное, и считают холодным и бесчувственным. Но ведь это не более чем внешняя видимость. Похожая на его одежду, такую же строгую и формальную, как речь: наглухо застегнутые рукава, туго повязанный шейный платок, сплошная чернота.
Однако она давно научилась не судить по обложке, особенно все то, на чем крупными буквами написано «загадка». И давно поняла, что в загадке по имени Северус Снейп многое — лишь игра напоказ. Ей было крайне любопытно, какой же человек может скрываться за холодным мрачным фасадом.
— Зато ими выражают симпатию… — ответила Гермиона и снова залилась краской.
Комментарий к 3. Вопрос жизни и смерти
Прим. автора: Это дополненная версия главы. Разговор Северуса и Гермионы у меня в голове продолжался… Гермиона задала те вопросы, которые не дают покоя мне, и Северус дал весьма неожиданные ответы. Раскрытые им тайны проливают свет на некоторые события прошлого и объясняют будущие изменения в отношениях Снейпа и Гарри. Все это удачно вписалось в историю, и я решила добавить сюда те откровения, на которые не расщедрилась миссис Роулинг.
В прошлой версии главы предполагалось, что Дамблдор не знал о том, что убийство прежнего хозяина Бузинной палочки необязательно для завладения ею. Один из читателей подсказал, что это неканон: Дамблдор ведь не убивал Гриндевальда, но все-таки стал хозяином палочки. Так что он должен был знать, что достаточно победить и разоружить противника. Я переписала главу, потому что стремлюсь максимально приблизиться к канонным событиям.
А вот Долг жизни — это уже фанон. Долг жизни — нечто большее, чем просто моральное обязательство, его можно чувствовать физически, он в чем-то похож на магическую клятву. Насколько я понимаю, у Роулинг такого не было.
========== 4. Вопрос о симпатии ==========
— Зато ими выражают симпатию… — ответила Гермиона и снова залилась краской.
Снейп насмешливо фыркнул:
— Ваши речи об уважении, благодарности и восхищении были довольно убедительны. Но не ждите, что я поверю, будто вы находите меня симпатичным. Я вдвое старше вас, девушка. И, вопреки ходящим обо мне слухам, все-таки отражаюсь в зеркалах.
Что ни говори, а насчет своей наружности Северус не питал иллюзий. Симпатичным он не был ни по каким меркам. Огромный крючковатый нос, тонкие жирные волосы… Снейп имел представление о личной гигиене (опять же вопреки школьным слухам), ежедневный душ был для него не только необходимостью, но и приятной расслабляющей процедурой. Но что толку от душа, если часами напролет стоишь над котлами, извергающими едкие испарения! Зубам он также уделял должное внимание. Но даже зубная паста собственного изготовления не сильно помогала при его любви к кофе и привычке не отказывать себе в бокале красного вина одиноким вечером. Рецепт, конечно, стоило доработать, но до последнего времени Снейпу было как-то не до забот о внешности. К тому же он все равно не имел привычки улыбаться во весь рот.
Зато фигурой Северус, можно сказать, гордился. К своим почти сорока он не обзавелся брюшком. Нельзя было назвать его мускулистым или хотя бы атлетично сложенным, но и от тощего долговязого подростка из прошлого ничего не осталось. Зато кожа с тех пор сделалась еще более бледной и нездорово желтоватой из-за стрессов и нехватки свежего воздуха, и морщины на ней выглядели глубже, чем можно было бы оправдать возрастом.
Но, как он знал, симпатия, особенно женщины к мужчине, не всегда основывается на смазливой внешности. Будь так, уроды вроде него давным-давно повымирали бы. Женщин привлекают и другие качества, такие как ум, чувство юмора и волевой характер.
Что же… Чувство юмора у него если и имелось, то весьма специфическое. Язвительные и саркастические замечания сами просились на язык при каждой встрече с людской глупостью. Когда Северус позволял им сорваться, они попадали в яблочко, больно и зачастую унизительно жаля жертву. Язык Снейпа, как и палочка, был безупречно отточенным оружием и порой мог нанести не меньший урон. Маленькая и, пожалуй, садистская часть его существа наслаждалась возможностью наказать виновника, не подняв руки и не повысив голоса. Северус всегда мог положиться на свой талант. Даже с голыми руками он не был безоружен, как в юности. Но данное сомнительное достоинство, конечно, не делало его приятным в общении человеком и не компенсировало внешних уродств.