Лицо Алека было добрым.
‒ Думаю, что это очень позитивный взгляд на ситуацию в целом. Я горжусь тобой, Хлоя. Не многие люди могли держать себя в руках после такого опыта.
Гордится мной. Что-то подсказывало мне, что это не будет реакцией моей матери. Сжав горло, я сказал:
‒ Спасибо, мистер Мюррей.
‒ Алек, девочка. Просто Алек.
Но мне нравится «сэр». Может быть, мы оставим это.
Неизвестные слова пронеслись у меня в голове, перекрывая те, которые он только что произнёс вслух. Алек передо мной исчез, сменившись Алеком из Сна, который поднял голову между моих ног, его рот блестел соками моего лона. Я сильно моргнула. На мгновение два Алека слились, и вой реактивного двигателя заполнил мои уши.
‒ Хлоя?
Как щелчок выключателя, видение исчезло. Настоящий Алек стоял по другую сторону стойки с двумя тарелками дымящейся еды для завтрака перед ним. Когда запах жареного бекона ударил мне в нос, мой желудок скрутило.
‒ Я.… ‒ пот выступил у меня на лбу.
Он нахмурился.
‒ Что случилось, милая? Ты побледнела как полотно.
Мой рот неудержимо наполнился слюной, а желудок скрутило.
‒ Еда, ‒ слабо сказала я.
Он двигался быстро, убирая тарелки и бросаясь к раковине, где подержал полотенце под краном. Затем он оказался рядом со мной и прижал холодную ткань к моему затылку, потирая поясницу.
‒ Прости, ‒ пробормотал он. В его голосе звучало раскаяние, как будто он каким-то образом был ответственен за мою тошноту.
Я попыталась сказать «не твоя вина», но это вышло так искажённо, что он, вероятно, не расслышал. От разговоров становилось только хуже, поэтому я закрыла рот и сосредоточилась на том, чтобы меня не вырвало на его кухонный стол.
Постепенно тошнота отступила.
Казалось, он это почувствовал.
‒ Лучше?
‒ Да, ‒ за исключением того, что я снова поставила себя в неловкое положение. Неудивительно, что Лакхлану пришлось уехать «по делам». Я должна была быть помощником у мужчин. Вместо этого они присматривали за мной.
‒ Ты оставайся на месте, ‒ сказал Алек. ‒ У меня есть чудодейственное лекарство от тошноты.
Его чудодейственная взволнованность, а также целеустремлённость, с которой он поспешил прочь, заставили меня сесть и улыбнуться.
‒ Чудодейственное лекарство? Если оно сработает, ты должен разлить его по бутылкам и продать.
‒ Оно работает, ‒ беззаботно ответил он, снова повернувшись ко мне спиной.
На этот раз я не отрывала взгляда от его плеч. Не то чтобы это принесло много пользы, учитывая, что его верхняя половина была такой же сексуальной, как и нижняя. Как будто моё тело хотело доказать свою точку зрения, оно снова начало гудеть от желания.
Серьёзно, что, чёрт возьми, со мной было не так? Хотя у меня было достаточно здоровое сексуальное влечение, я вряд ли являлась нимфоманкой. И всё же здесь я заводилась всего через несколько мгновений после того, как меня чуть не вырвало.
Он повернулся и поставил передо мной тарелку с тостами.
Я уставилась на аккуратно вырезанные клинья.
‒ Это тост.
‒ Нет. Это сухой тост.
‒ Это и есть твоё чудодейственное лекарство?
‒ Да.
Алек выглядел таким гордым собой, что я прикрыла рот рукой, чтобы скрыть улыбку.
Рыжевато-золотистая бровь поползла вверх.
‒ Смейся сколько хочешь, девчушка, но это чудо на тарелке.
Чудо. Если бы его тело не сбило меня с толку, это сделал бы его акцент.
Он скрестил руки на груди и кивнул в сторону тоста. Очевидно, он никуда не собирался уходить, поэтому я вздохнула и осторожно откусила кусочек. Когда мой желудок успокоился, я взяла ещё один, потом ещё, а потом вдруг съела целый кусок. И я почувствовала себя... довольно хорошо, на самом деле.
Красивое лицо Алека было самодовольным.
‒ Признай это, девочка. Это чудесный тост.
Я вытерла рот, когда засмеялась.
‒ Я действительно чувствую себя лучше, так что да, я признаю это.
‒ Думаешь, ты готова к экскурсии по замку?
Слова «замок» было достаточно, чтобы прогнать остатки моей тошноты. «Я знаю, как ты без ума от замков», ‒ сказал Джош. «Езжай, остановись в одном из них и наслаждайся».
Он мог бы сразу же отвалить, но его совет в этом отношении был основательным. Я сидела в настоящем замке в Шотландском Высокогорье, и чистокровный горец предлагал выступить в качестве моего гида. Вероятно, у меня больше не будет такой возможности.
Я улыбнулась Алеку.
‒ Честно говоря, я бы с удовольствием.
***
В середине экскурсии мне пришлось схватиться за бока, потому что они так сильно болели от смеха. Алеку следовало бы работать в музее, потому что у него была история для каждой картины, произведения искусства и предмета мебели. И его рассказы чаще всего были непристойными или откровенно возмутительными.
В длинной галерее, которая в буквальном смысле представляла собой длинную комнату, построенную для прогулок в помещении во времена Елизаветы, я покраснела, увидев картину, на которой был изображён мужчина в меховом камзоле с огромным гульфиком.
‒ Ох, это плохой вид, да? ‒ сказал Алек рядом со мной. Большие лучи позднего утреннего солнца косо проникали в окна и окрашивали его волосы в насыщенный гранатовый цвет.
‒ Зачем мужчинам носить это?
‒ Брюк ещё не было. Просто колготки, как пара чулок, которые женщина могла бы надеть сегодня. Когда мода изменилась и мужчины стали отдавать предпочтение более коротким камзолам, они обнаружили, что их кое-какие части обнажены, так что решением стал гульфик. Они начинались как ткань, а затем превратились в своего рода соревнование.
‒ То есть, по сути, ты хочешь сказать, что за пятьсот лет ничего не изменилось?
Он ухмыльнулся.
‒ Справедливое замечание, девочка.
Мой пульс участился, и моё облегчение от отсутствия Лакхлана испарилось. Без его грубого рычания и суровых взглядов не было никакого буфера между мной и неумолимым очарованием Алека. Каждый раз, когда он улыбался или подмигивал, сцены из сна угрожали всплыть на поверхность. Самым простым решением было придумать предлог и сбежать в свою комнату. Но Алек был достаточно любезен, чтобы показать мне замок. Я уже причинила достаточно беспокойства своим свадебным кошмаром и тошнотой за завтраком. Я не собиралась добавлять ненужной драмы в эту смесь.
Мы перешли к другой картине, и я ахнула.
‒ Он так похож на Лакхлана!
На зелёном склоне холма стояла устрашающего вида фигура с лошадью рядом. Если не считать бриджей до колен и кудрявого парика, этот мужчина был точной копией моего неразговорчивого босса.
Алек уставился на картину. Затем, почти про себя, он пробормотал:
‒ Он любил эту лошадь.
‒ Откуда ты знаешь? Он оставил документы?
Прежде чем Алек успел ответить, мой телефон зазвонил. Сразу же моя кровь превратилась в лёд в моих венах. Что, если это был Джош? Что мне ему сказать?
Но когда я порылась в кармане, на экране высветилось имя моей матери.
О, нет.
Я посмотрела на Алека.
‒ Это моя мама. Не уверена, что хочу отвечать на звонок, ‒ я понизила голос, как будто слишком громкий разговор мог вызвать её по телефону.
‒ Это твой выбор, дорогая. Если ты отправишь его на голосовую почту, я никому не скажу.
Его постоянная, спокойная поддержка была именно тем, в чём я нуждалась. Моя мать не могла причинить мне вреда. Не с шестью с половиной футами шотландца на моей стороне.
Кроме того, если я буду игнорировать её слишком долго, существовала вероятность, что она сядет в самолёт и прилетит за мной. «Упрямая» было слишком слабым словом, чтобы описать мою мать.