Поднялся ветер, развевая её волосы. Она крепче сжала меч, который начал дрожать, когда она изо всех сил пыталась удержать его в воздухе.
Придав своему голосу спокойствие, которого не чувствовал, я сказал:
‒ Хлоя, девочка, посмотри на меня, ‒ когда она это сделала, я протянул руку. ‒ Тебе нечего бояться ни одного из нас. Ты работаешь на нас три месяца. Ты когда-нибудь видела, чтобы мы были жестокими или недобрыми?
Её брови сошлись вместе.
‒ Нет.
‒ Если ты будешь внимательно слушать, ты услышишь правду в моих словах. Мы не причиним тебе вреда. Я клянусь в этом. Но мне нужно, чтобы ты спустилась с этой стены.
На мгновение воцарилась тишина. В конце концов, она сглотнула.
‒ Ты клянёшься?
‒ Да. Даю тебе слово.
Последовал ещё один долгий отрезок тишины.
‒ Ты позволишь мне уйти?
Лакхлан напрягся.
Глубоко в моём сознании мой зверь поднял голову. В моей груди стало жарко, и рычание застряло у меня в горле. Она хотела уйти от нас? Зверь понюхал воздух, проверяя правдивость её слов. Они кружились в моих лёгких, пахнущие землёй после сильного дождя.
Правда. Её заявление было искренним. Если мы с Лакхланом спустим её с крыши, она вернётся в Нью-Йорк.
Немыслимо.
Жар в моей груди нарастал. Мой зверь зашевелился, напрягаясь против метафизических уз, которые держали его в узде. Я не отрывал взгляда от Хлои, но чувствовал взгляд Лакхлана, как тяжесть на моём лице.
‒ Ты позволишь мне уйти? ‒ снова спросила Хлоя. Её руки дрожали. Её силы были на исходе.
‒ Да, ‒ ответил Лакхлан.
Правда.
Я посмотрела на него, и в моей груди образовался ад.
Его глаза предупреждающе сузились. На самую короткую секунду ‒ всего лишь удар сердца ‒ его радужки вспыхнули ярким золотом, когда его зверь бросил вызов моему. Его послание было ясным.
Не надо.
Я спустил свои спортивные штаны с бёдер и повернулся к Хлое, уже превращаясь в дым. Её потрясённый вздох и сердитый крик Лакхлана наполнили воздух, когда я перелетел через крышу. Я материализовался рядом с Хлоей на зубчатой стене, мельком увидев её бледное лицо и ошеломлённое выражение. Одним движением я выбил меч из её руки, подхватил её на руки и понёс с уступа.
На секунду она, казалось, была слишком ошеломлена, чтобы пошевелиться.
Но только на секунду. Когда я направился к двери, она ожила, извиваясь и визжа, как дикое животное.
‒ Отпусти меня!
Я проигнорировал её, затем заворчал, когда её кулак попал мне в челюсть.
Она снова замахнулась.
Я отдёрнул голову, и удар скользнул по моей щеке. В моём сознании зверь удовлетворённо замурлыкал.
«Она сильная», ‒ сказал он мне своим уникальным способом общения. «Свирепая пара».
Лакхлан пристроился рядом со мной, его тело излучало неодобрение. Но он молчал и не вмешивался. Что было хорошо, потому что я не был уверен, что смогу справиться и с ним, и с дерущейся Хлоей. Мой милый, кроткий исполнительный помощник исчез, его заменила ругающаяся, плюющаяся чертовка.
‒ Отпусти меня!
Она боролась сильнее, царапая мою обнажённую грудь. Не сбавляя шага, я поднял её и перекинул через плечо. Она тут же ударила меня по спине, ударив по позвоночнику и почкам.
Я шлёпнул её по заднице, протискиваясь через дверь в длинную галерею.
Она напряглась. Затем она обрушила святой ад на мою спину, крича и колотя кулаками.
‒ Ты ударил меня! Отпусти меня, ты, неандерталец!
Она взбрыкнула ногами, одна нога оказалась в опасной близости от моих чувствительных мест.
Я шлёпнул её ещё раз открытой ладонью ‒ на этот раз достаточно сильно, чтобы эхо разнеслось по галерее, ‒ и набрал скорость, с которой не смог бы справиться ни один обычный человек. В мгновение ока я оказался в галерее, спустился по ряду коридоров и поднялся по узкой, извилистой лестнице.
Лакхлан встретил меня наверху, его глаза были как расплавленное золото, когда он наблюдал, как я открываю древнюю дверь, обитую железом. Петли застонали, когда я толкнул её и внёс Хлою внутрь.
Комната в башне была маленькой и круглой, и в ней не было ничего, кроме кровати. Я положил на неё Хлою и выпрямился.
Она вскочила на колени, затем отпрянула, когда увидела моё лицо.
‒ Т-ты... ‒ она сглотнула, и остальное прозвучало как карканье. ‒ Ты сияешь.
Что ж, теперь кот вылез из мешка. Я позволил своей силе подняться ещё немного, и мой голос дрожал от этого, когда я произнёс обязательную команду.
‒ Ты не должна покидать эту комнату.
Хлоя вздрогнула, как будто я ударил её. Как будто приказ был физическим ударом.
Тревога пронзила меня, и я потянулся к ней.
‒ Девочка...
‒ Не прикасайся ко мне! ‒ она отползла назад, прижимаясь к деревянной спинке кровати. Её грудь вздымалась, а щеки горели румянцем.
Но именно выражение её лица заставило меня опустить руку. Её зрачки были расширены, взгляд настороженный и испуганный. Они скользнули к моим рукам, как будто она ждала, что я подойду ближе.
Или атакую.
Я вдруг вспомнил о своей наготе ‒ и о разнице в наших размерах и силе. Я уменьшил свою мощность, заставляя свой голос звучать по-человечески громко и ритмично.
‒ Я не причиню тебе вреда.
Её подбородок приподнялся.
‒ Ты уже сделал это.
Теперь я вздрогнул, её слова ранили глубже, чем ржавый меч, которым она орудовала на зубчатых стенах. В то же время мой зверь боролся со своими узами, пытаясь вырваться на свободу. Огонь лизнул мои вены и опалил мои внутренности. Ещё мгновение или два, и я не смогу остановить обращение.
И принятие моей другой формы в самой старой башне замка было верным путём к катастрофе.
Хлоя была напугана и взбешена, и у неё было право на обе эмоции. Но я был не в том состоянии, чтобы утешать или объяснять. Не с моим зверем, который так близко к поверхности. Не говоря больше ни слова, я повернулся и направился к двери. Когда я переступил порог, она окликнула меня.
‒ Кто ты такой?
Я остановился. Повернул голову ровно настолько, чтобы ответить через плечо.
‒ Твоя пара.
Глава 8
Лакхлан
Я позволил Алеку сделать это, как только он закрыл дверь башни.
‒ Ты что, с ума сошёл? ‒ я сказал по-гэльски.
Он посмотрел на меня горящими зелёными глазами и ответил на том же языке.
‒ Она собиралась уехать, ‒ он ткнул в меня пальцем. ‒ Ты собирался позволить ей!
‒ Да, потому что это то, чего она хотела. Ты что, спятил? Ты нарушаешь договор.
Выражение его лица стало упрямым.
‒ Я этого не делал.
Я махнул рукой в сторону двери.
‒ Ты запер её в башне!
‒ Это то, что наши предки делали с несговорчивыми парами.
‒ Столетия назад. В совсем другое время. Ты не можешь просто хватать женщин на улице и приковывать их к своей постели.
Он бросил на дверь задумчивый взгляд.
‒ Ты не можешь думать об этом. Господи, Алек, ты отправишься в тюрьму.
Его глаза сверкнули, в них сквозила некоторая надменность со стороны матери.
‒ Как будто кто-то мог удержать меня.
‒ Значит, ты так думаешь.
‒ Конечно, нет.
‒ Тогда каков твой план?
Он открыл рот как раз в тот момент, когда что-то твёрдое ударилось о дверь. Мгновение спустя раздался женский стон, за которым последовал ещё один глухой удар, сотрясший древний дуб.
Мы уставились на дверь. Затем Алек пробормотал: