Хлоя
Когда я проснулась, кровать была пуста. Солнечный свет струился через окно, и столб чёрного дыма дрожал в воздухе.
Хорошо. Значит, прошлая ночь не была сном.
Кроме того, драконы? Очень реальны.
Когда я села и натянула простыню на грудь, дым превратился в Алека. Его волосы были мокрыми, и на лице не было ничего, кроме довольной улыбки.
‒ Доброе утро, девочка.
Я заправила выбившийся локон за ухо.
‒ Эм, доброе утро, ‒ не смотри на его член. Не смотри на его член.
Он ухмыльнулся.
Жар обдал мои щеки. Мне пришлось вспомнить, что он и Лакхлан могли читать мысли. И превращаться в дым. И двигаться так быстро, что я не могла это отследить. Боже мой, во что я вляпалась?
Что ещё более важно, как я могла прыгнуть к ним в постель после их откровения? Неужели я действительно так восприимчива к мускулистой груди и шотландскому акценту?
Алек шагнул ко мне с озабоченным выражением лица. Его ствол тяжело упирался в бедро, толстая длина казалась ещё больше при дневном свете.
Моё лицо стало ещё горячее.
‒ М-может быть, ты мог бы надеть какие-нибудь штаны.
На его лице промелькнуло выражение раскаяния.
‒ Прости. Одежда и перекидывание не сочетаются. Но я могу обойтись, ‒ он сел на матрас и натянул угол постельного белья себе на колени. ‒ Лучше?
‒ Да, ‒ выдавила я. Так или иначе, тот факт, что я спала с ним и Лакхланом ‒ дважды ‒ был более шокирующим, чем то, что они были мифическими существами с магическими способностями.
Хотя, кого я обманывала? Всё, что произошло за последние два дня, было шокирующим. Может быть, такова была моя жизнь сейчас, просто спотыкаясь от одной катастрофы к другой.
Алек нахмурился.
‒ Прошлая ночь не была катастрофой.
Я натянула простыню повыше, как будто ткань могла удержать его подальше от моей головы.
‒ Ты можешь всё время слышать мои мысли? ‒ о Боже, неужели он подслушивал с тех пор, как я его встретила?
‒ Нет, ‒ быстро сказал он. ‒ Дар так не работает. С большинством людей я могу только посылать, а не получать, хотя я могу уловить мысли человека, если они очень сильные или направлены конкретно на меня. Я не могу улавливать образы или сны, только слова, и обычно мне приходится находиться с кем-то в одной комнате, чтобы мысленно общаться. Я слышу Лакхлана отчетливее, чем большинство, потому что он моя пара.
Мой желудок сделал небольшое сальто.
‒ Ты использовал это слово прошлой ночью, когда я спросила, кто ты такой.
‒ Это верно, ‒ его голос стал хриплым, и что-то блеснуло в его глазах. ‒ Ты также моя пара. Моя и Лакха. Мы очень долго ждали тебя, Хлоя.
Очень. Что такого было в его акценте, что заставило меня отказаться от всякого здравого смысла и растаять в луже похоти? Но я не могла позволить себе сделать это сейчас. Мне нужны были ответы.
‒ Что именно это значит, что я твоя пара? Это как подружка или...
Дверь открылась, и вошёл Лакхлан. На нём были черные брюки и тёмный свитер, похожий на кашемировый и, вероятно, гораздо более дорогой. Его плечи натягивали материал, а волосы были влажными.
В моём мозгу сразу же возникли образы его и Алека вместе в душе, их мощные тела, омытые водой. Я захлопнула свой разум, выкидывая картинки из головы, прежде чем кто-либо из мужчин смог прочитать мои мысли.
Лакхлан остановился в ногах кровати и хмуро посмотрел на Алека.
‒ Тебя бы убило, если бы ты воспользовался дверью, как обычный человек?
Алек пожал плечами.
‒ Хлоя теперь знает о нас. Между нами не будет секретов.
Но я не знала всего. И вопросы заполонили мой разум так быстро, что у меня, казалось, закружилась голова.
За исключением того, что это не просто казалось. Комната накренилась, и мой желудок скрутило, когда волна тошноты накрыла меня.
‒ Хлоя? ‒ Лакхлан был рядом со мной через несколько секунд. ‒ Ты такая же бледная, как простыни. Давай я помогу тебе, девочка.
Он направил верхнюю часть моего тела вниз, так что мой лоб упёрся в колени. Холодный пот выступил у меня на висках и под мышками, а рот неудержимо наполнился слюной.
Нежные пальцы откинули мои волосы с головы.
‒ Глубокий вдох, ‒ сказал Алек. ‒ Аккуратно и медленно.
Я сделала, как он велел, вдыхая воздух, пока мои лёгкие не обожгло, а затем выпустила его через рот. Тошнота быстро прошла, и я выпрямилась, смущённая до глубины души.
‒ Простите, ‒ пробормотала я. ‒ Должно быть, я всё ещё страдаю от смены часовых поясов.
Парни обменялись взглядами, между ними промелькнул странный взгляд.
‒ Что? ‒ моё смущение усилилось. ‒ Что-то не так?
‒ Нет, милая, ‒ Алек похлопал меня по колену. На этот раз он казался нерешительным, как будто не был уверен в себе. ‒ Ты человек и... ну, тебе может потребоваться некоторое время, чтобы... приспособиться.
Опасения быстро нарастали.
‒ Приспособиться к чему?
‒ Ни к чему плохому. Просто другая жизнь.
Они с Лакхланом обменялись ещё одним взглядом, и моё беспокойство усилилось. События ночи с рёвом вернулись, напомнив мне, как легко они усмирили меня на крыше.
А потом Алек затащил меня в башню и сказал, что я не могу покинуть комнату. Он сиял, когда говорил это, и его слова пробежали по моей коже, как электрический ток. Это было не то ощущение, которое я хотела бы повторить.
Оба мужчины нахмурились. Алек потянулся ко мне.
‒ Хлоя...
‒ Подожди, ‒ я отпрянула назад, потянув за собой простыню. С резким дневным светом, заливающим комнату, атмосфера была другой. Исчезла мечтательная, соблазнительная ночь. Это была реальность, и люди, которых, как я думала, я знала, не были людьми. ‒ Я не знаю, как всё это работает. Вы хотите сказать, что хотите отношений? Или эта штука с парой похожа на брак?
Лакхлан был совершенно спокоен, его золотистые глаза были серьёзнее, чем я когда-либо видела. Что говорило о многом. Его глубокий голос был таким же официальным.
‒ Это гораздо больше, чем просто брак. Супружеская связь постоянна.
‒ И вечная, ‒ сказал Алек.
Мой пульс участился. Внезапно кровать показалась меньше, когда они оба лежали на ней.
‒ Что ты подразумеваешь под вечным? Как Ангелы и Небеса?
Алек покачал головой.
‒ Драконы ‒ единственные настоящие бессмертные. Мы можем умереть только от разбитого сердца, и даже это обычно выбор. Нас очень трудно убить.
Очень. На этот раз это не заставило похоть пробежать по моим венам. С колотящимся сердцем я вглядывалась в его лицо, на этот раз не тронутая его мужской красотой.
‒ Сколько тебе лет?
‒ Чуть больше трёхсот.
О… мой Бог. Он был старше Соединённых Штатов. Неудивительно, что он так много знал о картинах в длинной галерее. Вероятно, он встречался с некоторыми из людей на них.
Выражение лица Лакхлана было непроницаемым, когда я повернулась к нему.
‒ А тебе?
‒ Немного старше этого.
‒ Сколько лет?
Последовала пауза.
‒ Тысяча двести лет, девочка.
Я ахнула.
‒ Мне двадцать четыре года.
‒ Да, ‒ сказал Алек. ‒ Но ты поймёшь, что возраст ‒ это действительно просто число. Особенно после того, как ты минуешь первые пару столетий.
Мой пульс затрепетал.
‒ Значит, я теперь бессмертна, как и вы?
‒ Ты будешь. ‒ Что-то тёмное и собственническое промелькнуло в его глазах. ‒ После того, как мы заявим на тебя права.
‒ Что это значит?
Я снова перевела взгляд с одного на другого, начиная чувствовать, что попала в ловушку бесконечной игры в пинг-понг. Паника шевельнулась у меня в животе. Моя семья не была религиозной, но в детстве мама каждое Рождество водила меня в Собор Святого Патрика. Помпезность и зрелищность мессы были прекрасны, но я провела большую часть службы, разглядывая витражи, на некоторых из которых были изображены сцены Рая. Для моего детского мозга идея вечности была ужасающей. Что бы я делала весь день на Небесах? Или навечно связана с парой драконов? Что, если я захочу уйти?