- Всё предвкушаешь? Нашу ночь, - весело поинтересовался он, усаживаясь подле неё.
- Да. Ла-лала-лала.
- Вот, держи, любимая, - он протянул ей землянику.
- Спасибо, мой рыцарь, - с благодарностью отозвалась она. Поднесла ягоды к лицу, вдохнула аромат, улыбнулась восторженно. - Как пахнут!
Рун взял картофелину, отломил чуть хлеба.
- Ты, Лала, пахнешь лучше, - сказал он. - Я словно на поляне из цветов весенних всегда, когда ты рядом. Соскучился по этому. По тебе, и даже по твоему благоуханию. Так приятно снова это чувствовать.
- Феям объятий многое дано, милый, что касаемо способности нравиться, - добродушно объяснила Лала. - Всё в нас направленно, чтобы пробуждать к себе чувства у мужчин. Не будет магии, исчезнет постепенно и благоухание.
- Прям источник жизни какой-то эта ваша магия. Как еда для человека. Силы телу даёт.
- Это скорее источник нашей сущности, Рун. Без магии мы почти подобны людям.
- А почему люди и феи так похожи?
- Откуда же мне знать, суженый мой, - улыбнулась Лала. - Боги так захотели.
- Зачем богам делать нас столь схожими, но не позволять вам любить нас? Как-то несправедливо, - задумчиво посетовал Рун.
- Всё хочешь меня в жёны?
- Хочу.
- Ну, будешь в храме в следующий раз, Рун, вопроси у идолов, почему феям не дано в тебя влюбляться. Вдруг да ответят, - лукаво посоветовала Лала.
- Помолюсь, чтобы ты в меня влюбилась, - с юмором посмотрел на неё Рун. - Боги ко мне благосклонны, удачей одаривают, тебя например послали. Исполнят моё пожелание, влюбишься, а я тебя в жёны-то и не возьму. Вот и поймёшь тогда, каково мне.
Лала рассмеялась звонко от всей души.
- Сколь изощрённое ты наказание придумал для бедной беззащитной феи, - подивилась она сквозь переливы своего дивного смеха. - Какой жестокий и мстительный у меня кавалер.
- Какой есть. Ты ещё не знаешь всей глубины моего коварства. В деревне-то знают. Неспроста же меня сторонятся, - не унимался Рун.
- Да уж, - только и смогла вымолвить Лала, безудержно сияя.
Рун вздохнул, тоже чувствуя себя очень счастливым.
- Как же хорошо с тобой, Лала, - произнёс он расслабленно. - До сих пор не верится, что мы снова вместе. Ко мне всё же боги и правда очень благосклонны.
- Мне тоже очень хорошо. Поёт сердечко, - призналась Лала. - И облегчение большое. Не страшно. Долго было страшно, когда барон стал ко мне другим. А сейчас легко на душе. Знаешь, Рун, в твоём домике, у вас с бабушкой Идой, мне тоже было очень хорошо. Вспоминаю теперь наши деньки, нашу милую лавочку. Как мы закаты на ней встречали, обнимаясь. Чем-то похоже на тихую семейную идиллию. Если бы мы женаты были, то наверное так и проводили наши вечера. После дня дел и забот шли бы на нашу лавочку, обнимались, любовались бы на алое зарево в небесах, наслаждаясь счастьем и друг другом. Вели бы тихие приятные беседы. Даже скучаю уже по той жизни.
- Ну, теоретически мы возможно могли бы вернуться, - поделился мыслью Рун. - Вряд ли после жабы барон рискнёт тебя снова обидеть.
- Ах, заинька, после того, что произошло, никак мне нельзя возвращаться в деревню. Это его земли. Я тут в гостях. И гость я ныне нежеланный. Да и сама тут не хочу быть.
- Насчёт нежеланной я бы поспорил, - возразил Рун. - Признает, что был неправ, прощенье вымолит с великою охотой, как мне кажется, помиритесь, и будет снова перед тобою расстилаться в любезностях, и радоваться этому.
- Может и так. Но я его боюсь. Я ему больше не верю, Рун, - с сожалением сказала Лала. - Он непорядочный. И за тебя опасаюсь. Вдруг он тебе худое причинит. И люди ваши тебе зла желали. Увидят нас снова вместе, что если опять гневаться на тебя станут? И как обниматься теперь при них, когда ты по их мнению уже мне не жених?
- Тяжело тебе будет, солнышко моё, по лесам неделями летать, - заметил Рун.
- Не тяжело. Если будет к кому прижаться на ночь, - горячо заверила Лала.
- Это сколько хочешь, - улыбнулся он.
- Милый, ты уже покушал? - поинтересовалась Лала многозначительно.
- Ага.
- Тогда давай ложиться.
- Да рано же ещё. Не заснуть, - весело отозвался Рун.
- Я очень-очень устала, мой котик, - поведала Лала чуть иронично, но всё же с нотками мягкой искренности в голосе.
- Сейчас.
Рун убрал остатки еды в сумку, отряхнул кусок материи от крошек.
- Ложись, моя красавица, - молвил он ласково.
Крылышки Лалы сразу опали, она улеглась на куртке. Рун укрыл её материей и сам лёг рядом. Лала прижалась к нему.
- Ла-лала-лала, - замурлыкала она тихонько.
И столько было светлой радости на её личике, и столько счастья простодушного, и бесконечность теплоты, и приязни, и трогательной доверчивости. Много всего. Словно ребёнок, у которого осуществилась самая заветная самая бесхитростная и добрая мечта. Ну вот что-то такое.
- Странные вы всё же существа, - усмехнулся Рун. - Феи объятий.
- Что-то у тебя опять сердечко зачастило, как в наши первые дни, заинька, - невинно побуравила его Лала сияющими глазками.
- Волнительно, - вздохнул он. - Отвык.
- И что же тебя так волнует, суженый мой?
- А вот догадайся, - с юмором ответил он.
Лала долго смотрела на него приветливо, ничего не говоря, а потом вдруг её взгляд стал каким-то особенно беззащитным.
- Любимый.
- Что, голубка моя?
- Ты никогда не хотел… прикоснуться ко мне… там где нельзя. Пока я сплю? - спросила она мягко, продолжая глядеть ему в глаза.
- Вот те раз. С чего такие вопросы? - удивился Рун. - Тоже отвыкла?
- Ну, ты же парень. Мужчин влекут… женские тела, - пояснила она извиняющимся тоном.
- Я и раньше был парнем, не впервые вместе ложимся. Чего вдруг сейчас этим озаботилась? - продолжал излучать недоумение Рун. - Я дал тебе какой-то повод?
- Нет, нет, мой славный, - заверила она по-доброму. - Просто… раньше, когда мы спали вдвоём… это происходило ещё до деревни, в лесу. У нас были несколько иные отношения. Однако я и тогда чуточку опасалась. Ты хороший, но что как в тебе проснётся твоя мужская природа, и ты не удержишься?
- Лала, я никогда не причиню тебе обид, - с чувством произнёс Рун. - Ради чего мне это делать?! В чём выгода?! Одним прикосновеньем разрушить всё, что было между нами? Пойми, ты мне очень нравишься. Мне нравится любоваться, как ты лучишься счастьем. И будет горестно видеть, как ты грустишь. И будет мерзко, если я тебя расстрою. Обижу столь ужасно.
- Но если я сплю и не узнаю, Рун? Тогда ведь не обижусь.
- Ну и что. Я-то буду знать. Лала! Как мне потом оставаться подле тебя, ощущая себя подлецом и ничтожеством? Неужели ты не чувствуешь, насколько ты дорога мне? Я скорее отрежу себе руку, чем прикоснусь к тебе с желаньем оскорбить. Или сделать дурно. Ты меня влечёшь гораздо больше, Лала. Чем твоё тело.
- Я верю тебе, мой рыцарь, - очень серьёзно сказала Лала. - Я больше никогда не буду сомневаться в тебе. Даже на ноготок. Даже на капельку. Никогда не подумаю про тебя худого. Я и раньше не думала. Но немножко было боязно. Всё же ты парень.
- А ты моя кошечка, - улыбнулся он.
- Мяу, - умиротворённо поговорила Лала. - Так уютно, Рун. С тобой. У барона я спала на мягкой кроватке. На пуховой перинке. Но здесь сейчас уютней и теплей. Спасибо, милый.
- Лала, ты такая доверчивая, - порадовался Рун. - Что если я тебе наврал с три короба? А сам только и мечтаю… прикасаться, прикасаться.
Его наполненный шутливыми интонациями голос не оставлял ей сомнений, что он это не всерьёз.
- Я не настолько доверчивая, как тебе кажется, Рун, - весело ответила она. - Например сейчас я тебе не верю.
- Знаешь, Лала, - молвил Рун уже без всякой шуточности. - Я всегда боялся, когда мы вместе спали, что могу тебе случайно худое причинить. И до сих пор этого побаиваюсь. Вдруг выйдет так, что стану во сне ворочаться, и навалюсь сильно, или ударю ненароком, или пихну больно, или… ну…. рука попадёт куда-то не туда. Куда нельзя. И тем тебя обижу страшно.
- Рун, руками-то ты двигаешь порой. Что делать, у всего есть недостатки. Отодвинешь, да спишь дальше. Я не обижаюсь, - очень мягко поведала Лала.- Обижает, когда намеренно это делают.