– Шли бы вы, дяденька, куда шли, раз бить меня не собираетесь, – проронил он безразлично. – Чего зря воздух-то сотрясать?
Кузнец покачал головой в сердцах. И пошёл прочь. Рун посидел-посидел. Бабули нет. Хочешь не хочешь, а идти искать надо. А то так весь день и просидишь ненароком. Отправился по деревне. Ни у кого ничего не спрашивал, ни на кого не обращал внимания, просто заглядывал через ограды. Вдруг она в огороде чьём-нибудь, правит. На одной из улиц столкнулся нос к носу с Фиором. Тот сразу расплылся в ехидной насмешливой ухмылке.
– Эй, Рун, скоро свадьба-то? – поинтересовался он с издёвкой.
Рун прошёл мимо, храня молчание.
– Вот же дурачина, – услышал он за спиной. – Три желания спустил в отхожую яму. Жених. Зато ходил как гордо.
Рун отправился дальше. Миновал храм, и тут на него из переулка вышел старый Мио, однорукий бывший ратник. Лицо Мио сейчас же исказилось гримасой ужаса.
– Ах ты, проклятый чернокнижник! Я тебя ещё выведу на чистую воду! – взвизгнул он, и вдруг кинулся наутёк с резвостью юного скорохода.
Рун вздохнул, развернулся и пошёл домой. Вернулся в избу, сел в задумчивости, а тут и бабушка заходит.
– Всё печалишься, сынок? – молвила она участливо. – Не по нам девица была, ты сам это говорил. Не о чем горевать. Фея и есть фея. Явилась, одарила и ушла. Как ей и положено.
– Бабуля, – Рун посмотрел на неё расстроено и виновато. – Уходить мне надо. В чужие края. Не могу я тут больше быть.
– Да, сынок, – к его удивлению с грустью согласилась старушка. – Не дадут тебе у нас житья. Даже хоть и меня уважают теперь. Надо уходить. Я сама тебе хотела посоветовать. Да не решилась.
– Тогда прямо сейчас и пойду? – полувопросительно произнёс он.
– Хоть завтра, сынок, – мягко возразила бабушка. – Что ж так кидаться в дорогу. Соберём всё.
– Да что тут собирать. Налегке пойду, – пожал он плечами. – Зимняя одёжа всё равно худая. И подрос, мала уже. Не буду брать её. Я несколько монеток серебряных возьму, ладно? Оденусь на них, ежели не успею заработать до холодов. Зачем мне, бабуль, до завтра ждать? Заняться-то нечем. В потолок пялиться? День только начался, вот и пойду. Ты же не пропадёшь без меня. У тебя дядя Яр есть.
– Не, я не пропаду, сынок, – заверила бабушка. – Яр давно меня зовёт. Из-за тебя не шла. И хозяйство жалко бросать. У меня же кавалер теперь есть.
– Правда? – поразился Рун.
– Да, – похвалилась старушка.
– И кто же?
– Сосед через три двора. Зиур.
– Дед Зиур?
– Ага. Мужчина видный. Работящий. В силе ещё. И жену свою никогда не бил. Все это знают. Мне очень нравится.
– Да уж, – усмехнулся Рун. – То-то я гляжу, ты в последнее время ходишь с загадочным видом. Улыбаешься всё чему-то задумчиво. Теперь понятно.
– Он на меня давно посматривал, – поведала бабушка. – Только дети его были против. А сейчас все хотят меня в родню. Может мы даже обвенчаемся.
– Дела! – покачал головой Рун. – Ну, я рад. Спокойно теперь пойду. А то переживал, как ты тут будешь. Возьму несколько монеток, бабуль?
– Рун, все бери, – настоятельно попросила его старушка. – Это твои деньги.
– Нет, не мои. Наши. Пять возьму?
– Рун, все. Я проживу без них. У меня есть дар, мука, Яр, жених. Дом. А у тебя ничего не будет. Бери. Глядишь, даже и женишься. С деньгами-то жених всегда красивше, – она улыбнулась.
– Ладно, – кивнул Рун нехотя. – Убедила. Возьму половину. И то совестно.
– Сынок, ну мы же не чужие, чтобы делить по совести, – стала увещевать его бабушка. – Бери все. Чужие делят честно пополам. А кто родной, тот по нужде. Чтобы выжить было легче. Всем. Я проживу без этих денег. Бери все.
– Бабуль, ты меня убедила, возьму половину не стыдясь. И всё. Вопрос закрыт, – твёрдо сказал Рун.
– Хорошо, сынок, – смиренно промолвила бабуля.
Она достала из сундука узелок с монетками. Развернула. Они оба подивились немного на эдакое невиданное богатство. Потом Рун отсчитал пятнадцать беловатых монеток. Переложил их себе на тряпицу. Бабушка туда же положила немного медяков. Он хотел возразить, посмотрел на неё. И не стал. Завязал тряпицу в узелок, убрал в сумку.
– Как будто всё, – сообщил он тихо. – Пойду я, бабуль. Зайду сначала к деду. А потом уж в путь. Ты не говори тут никому, что я ушёл. Пусть думают, в лесу сижу. Дяде только передай, что ушёл. Не пойду к нему прощаться. Мне в замок лучше не соваться. Поклонись ему от меня.
– Поклонюсь, сынок, – заверила бабушка сдавленным голосом. – Давай присядем хоть. На дорожку-то.
– Давай.
Они уселись на мягкую изящную скамеечку. Бабушка вздохнула тяжело.
– Ты, Рун, иди далече. Не в соседние село или город, – посоветовала она. – Иначе узнают скоро. И всё равно не дадут житья.