– Ох, Лала! Не знаю как и благодарить тебя! – с бесконечной признательностью произнёс Рун. – Выручила сильно.
– Рун, феи очень любят помогать. Нам это самое приятное, – радуясь, объяснила Лала.
– Рун, зачем тебе кадушка? – не выдержав, подошла полюбопытствовать бабуля.
– Бабушка, сейчас все гусенички с вашего огорода начнут в кадушечку сползаться. А мы их позже унесём куда-нибудь и выпустим, – поведала ей Лала с сияющим личиком. – И боле они к вам уж не вернутся. Как минимум в ближайшие года.
– Да правда ли это, доченька?! – в непередаваемом удивлении воскликнула старушка.
– Всё правда, бабушка. Вы только уж смотрите теперь внимательно под ножки, чтобы гусеничек не раздавить. Пока они сползаются сюда. А то я окажусь пред ними виноватой, – попросила Лала очень мягко.
– Да благословят тебя небеса за доброту твою, доченька! – растроганно вымолвила старушка, набожно сотворив знак благодарения. А после вдруг упала на колени и поклонилась ей головой до земли. Соседи из-за ограды с изумлением следили за происходящим.
– Бабушка, ну что вы, не кланяются феям в ножки, – стала ласково уговаривать её Лала. – Поднимитесь. Тем более, мы всё же не чужие. Я уже ваша. Женою стану Руну. Когда-нибудь.
– Бабуль, вставай, а то люди вон глядят, не надо, – сконфуженно попросил Рун.
Вместе они помогли бабушке подняться. Та посмотрела на Лалу в смешанных чувствах – благоговейно, и задумчиво, и грустно.
– Я знаю, так не будет, – произнесла она голосом, полным печального смирения пред судьбой. – За Руна ты не выйдешь, дочка. Не по нему невеста. Но ничего. Ходить я буду аккуратно. Чтоб ни одну букашку не помять. Не беспокойся, Лала. И спасибо тебе за помощь. За доброту твою. За всё.
– Не за что, бабушка Ида, – тоже чуть грустно и тепло ответила Лала.
Бабуля отправилась к своим грядкам. Рун быстро набрал в кадушку трав и листочков.
– Поди достаточно? – спросил он.
Лала кивнула. Они стояли и глядели друг на друга молча. Лала на него душевно и приязненно, он на неё с душою, переполненною какими-то светлыми ощущениями от свершившегося волшебства.
– Знаешь Лала, – промолвил он вдруг тихо. – В сказках за всякий дар всегда наступает расплата. Без разницы, за добрый или злой. Всегда за всё приходится платить. А у меня какая плата будет?
Лала одарила его взглядом, наполненным доброй печалью.
– Я, Рун, уйду когда-нибудь. Ты будешь тосковать по мне. Вот в том твоя расплата. Видимо. Прости. Я тоже буду тосковать по тебе, чтоб ты знал. Очень.
Ненадолго снова наступила тишина. Набежавший порыв ветерка всколыхнул им обоим волосы.
– Между прочим, ты сотворила чудо, – усмехнулся Рун. – Причём без спросу.
– А вот и нет, – разулыбалась Лала. – Я просто гусеничке пару слов сказала. И ты б так мог, сие не колдовство. Она мне ничего не отвечала, не говорила слов. Так в чём тут чудеса, любовь моя?
– Да уж! – весело подивился Рун её изворотливости. – Вот так фея! Всегда не против объегорить простаков.
– Я хитрая коварная злодейка. Хочу похитить у тебя сердечко, – озорно сообщила она, а затем подлетела к нему совсем близко и стала буравить смеющимися глазками. Смотрела на него смешением добрых чувств – загадочно, и иронично, и просяще. И нежно. Рун крепился, сдерживался, пытаясь ей не поддаваться, но вскоре всё же не выдержал и прижал её к себе. Она вздохнула счастливо.
– Ох, Лала, – только и вымолвил он, словно журя её немножко.
– Что? – сияя личиком, поинтересовалась она, будто спрашивая «за что же ты меня ругаешь, милый»?
– Соседи, вон, опять дивятся, – поведал Рун беззлобно. – У нас наверное никто не обнимается столь часто. Ни суженые, ни женатые. Боюсь, что будут говорить об этом много. В округе все кому не лень.
– Повезло тебе, – порадовалась за него Лала. – Все будут знать, сколь дорог ты для феи. Завидовать начнут. И уважать.
– Иль ненавидеть. Мне уже сегодня хотели надавать по шее. На рынке.
– Как это? За что же?
– За то, что я тебя, наивную такую, принудил стать своей невестой.
– Наивный здесь, пожалуй, только ты, – улыбнулась Лала. – Какие странные у вас в краях бытуют представления о феях. Когда увидят, сколь я счастлива, поймут свою ошибку, Рун.
– Надеюсь, солнышко моё. Лала.
– Что, мой котёнок?
– Мне бы ещё воды натаскать. Сегодня хоть немного. До полудня. А то почти не осталось.
Лала протестующе издала невнятный звук.
– Ну, милая, ведь нечем поливать. Растения завянут в огороде. И мы с бабулей с голода помрём. Зимой. Ты же этого не хочешь, правда?
– Вы очень много кушаете, Рун, – вздохнула Лала. – Людей наверно прокормить непросто. Пойдём уж за водичкой. Только вместе. И можешь, так и быть, держать меня за ручку.